Читать «Скопин-Шуйский. Похищение престола» онлайн - страница 80

В Успенском соборе набилось народу — не продохнуть. Митрополит Пафнутий, не ожидавший столь скорого решения обоюдной присяги, поскольку по чину надо было вершить это патриарху. Но патриарх еще не избран, собирались Филарета на место изгнанного Игнатия, но его унесло в Углич. Нашел время. Употел Пафнутий от свалившейся на него обязанности, а князь Шуйский шипит:

— Верши, святой отче. Не затягивай.

— Но хор в отсутствии, Василий Иванович.

— Довольно молитвы и креста, Пафнутий. Начинай. «Эк разохотился князь-от, — думает митрополит. — Словно за зайцем скачет. Так и быть, вручу ему посох и шапку, пусть тешится. А уж венчанье после пущай Филарет творит».

Послал священника Успенского собора отца Федора в ризницу, куда накануне был доставлен царский посох да шапка Мономаха. Прочел псалом «Радуйся праведные, о Господе», вручил посох Шуйскому, надел на голову шапку, алмазами сверкающую, провозгласил троекратно: «Ты наш царь!» Пригласив на царское место к слову государеву, тихо подвигнул: «Говори».

Обернулся Шуйский с царского места к народу, густо стоявшему, обалдело смотрящему на сияющий золотом иконостас, на картинки, писанные по стенам и столпам. Заговорил внезапно охрипшим голосом:

— Принимая царство под высокую руку нашу, обещаю владеть им по правде и совести, никому никогда не мстить ни словом, ни делом, оберегать державу нашу от врагов и супостатов, являть всенепременно заботу о сирых и обиженных, богатить казну государеву, поощрять торговлю и промыслы, судить только по справедливости и без суда боярского никого не казнить смертию. На том и целую крест животворящий вам — народу моему православному.

Слушает чернь присягу цареву, мало верит ей, но радуется: не боярам присягает царь, а им, простым людям. И завораживают их не слова, которые дальние и не дослышат, а убранство и великолепие главного собора державы, куда обычно путь им заказан. Нынче бояр раз-два и обчелся, более простой народ в храме. Поэтому потом под сомнением будет законность этой присяги царя — народу и народа — царю: «Эва у черни пути спрашивал, а бояре на что? Не осевки, чай, вятшие люди».

Первым же указом новоиспеченного царя было: «Убрать с площади труп самозванца и еретика Гришка Отрепьева, чтоб им и не воняло. Закопать за городом, могилу заровнять, из памяти выкинуть, ровно его и не было».

Все было исполнено точно по указу. Труп самозванца, привязав к хвосту лошади, проволокли по московским улицам и за Серпуховскими воротами закопали при дороге, могилу заровняли, затоптали. Все исполнили, как царь указал.

Все да не все. Из памяти, вишь ты, не выкинули. Напротив, от первого дня расползается слух: «Жив Дмитрий Иванович. Врут бояре».

А тут еще у могилы чудеса вроде твориться начали, кто-то видел над ней огни голубые. Заодно отнесли к чудесам и утренний заморозок, побивший зелень на другой день после захоронения.

Раздосадованный Шуйский призвал Пафнутия:

— Что делать? Чернь-то его, того гляди, в святые произведет.