Читать «Скопин-Шуйский. Похищение престола» онлайн - страница 130

— Семен, отсекай их! Отсекай отход.

Сеча была недолгой, но ожесточенной. Казаки не выдержали и отступили на Тулу, смяв группу Головина.

Скопин не стал их преследовать, чтоб самому не угодить в ловушку. Велел считать потери, перевязывать раненых. Вскоре ему доложили:

— Двадцать наших убито, около сорока раненых.

— А воров?

— Их пока не посчитали, но гораздо больше.

Подъехал Головин, зажимая правое ухо.

— Что, Семен?

— Зацепило стрелой.

— Хорошо хоть «зацепило». Чуть бы левее…

Узнав о потерях, Головин заметил:

— Ровно столько потерял Александр Невский на Неве в бою со шведами.

— Внезапность нападения сослужила ему тогда. Нам не удалось, слишком далеко на зорьке слышно.

— И все равно они еще не успели исполниться толком.

К вечеру подошел царь с основными силами. Узнав о победе, искренне порадовался:

— Молодец, Миша, дай Бог и далее нам такой удачи. — Однако атаковать с ходу город царь не решился: — Не хочу людей даром терять. Эвон сколь у них пушек на стенах. Возьмем измором.

Тула была полностью окружена, перед всеми воротами установлены пушки, заряженные картечью.

Первое время осажденные беспокоили московское войско пушечной стрельбой, не принося большого вреда. Но все равно Шуйский приказал отодвинуть «кольцо» от стен. Несколько попыток осажденных прорвать это «кольцо» кончались неудачей, как правило, их встречали картечью и ружейным огнем.

Среди начальных людей в самой Туле с первого дня начались разногласия. Хотя и был в городе свой царь Петр Федорович, его почти никто не слушал. А Болотников откровенно осуждал его действия:

— Это ж надо, собрать в один город все дружины.

Он не знал, что это было предложено князем Шаховским, а тот не хотел сознаваться в своем авторстве, даже иногда поддакивал Болотникову:

— М-да, залезли мы в ловушку. Шуйский защучил тут нас… Добром не выпустит.

Однако общая беда поневоле толкала всех к объединению. Собирались обычно у «царя», хотя откровенно пренебрегали его мнением. Даже его атаман Бодырин всегда морщился, когда начинал говорить «государь», на лице его читалось брезгливое: «Мели, Емеля, твоя неделя».

Настоящим царем считался Дмитрий Иванович, которого здесь представлял Болотников. Именно к нему писали осажденные свои грамоты: «Здесь все уже наше, государь. Придите и возьмите, только избавьте нас от Шуйского». Эти грамоты отправлялись в Польшу с гонцами, которые обычно выбирались из крепости ночами и растворялись в темноте. Но что-то не спешил Дмитрий Иванович идти и брать завоеванное и избавлять своих сторонников от Шуйского. Злились на Болотникова:

— Ну где твой Дмитрий Иванович?

— Откуда мне знать, — огрызался тот. — Может, ваш гонец не к нему, а к Шуйскому утек.

И ведь действительно, вполне могло такое случиться. Утек же посланец Шуйского Фидлер к его врагу Болотникову. Отчего бы и гонцам осажденных не свершить подобного, тем более что войско оказалось взаперти в Туле, и что грядет ему в скором времени голод.

Но несмотря на тяжелое положение осажденных, к ним нет-нет да перебегали ратники из московского войска. Один из них принес обнадеживающую новость: «Дмитрий Иванович жив!» Его тут же доставили в царские хоромы и первое о чем спросили: