Читать «Скопин-Шуйский. Похищение престола» онлайн - страница 113
Сергей Павлович Мосияш
— А если не яд?
— Тогда мы его на дыбу и поспрошаем, с каким таким делом он к нам явился.
— А если это яд и он помрет?
— Значит, так Богу угодно. Ты его никак жалеешь?
— С чего вы взяли?
— Вижу, вижу, Ермолай, жалеешь. Так вот не жалей, он через крестоцелование переступил, словно в лужу плюнул. Сегодня Шуйскому изменил, завтра мне изменит. Такого нечего жалеть, Ермолай. А сейчас садись, пиши прелестные письма москвичам.
— Будешь говорить?
— А зачем? Пиши как и под Москвой, мол, Дмитрий Иванович у нас и зовет их под свою высокую руку, не велит против него оружие подымать. А тех, кто придет к нему, примет и наградит великими милостями.
— А много листков надо?
— Сотни две, не менее.
— Ого, да это ж когда я управлюсь.
— Ну возьми себе помощника.
— Кого?
— Да хотя бы немчина этого, Каспара, пусть потрудится под конец. Где-нито и подсыпешь ему его порошки.
— Ох, Иван Исаевич, толкаешь ты меня на грех.
— Какой это грех — Иуду убить.
Ночь была темная, безлунная. Бодрствовали лишь сторожа на вежах, кутаясь в овчиные шубы. Тихо тлели возле пушек фитили на пальниках, источая вонючий дымок. Спала вся Калуга, только в оконца воеводской избы горел огонек, там за столом, обложившись листками бумаги, скрипели перьями Ермолай и Каспар. Ермолай, проверив первое письмо, написанное немцем, не удержался от похвалы:
— Ну почерк у тебя, братец, аж завидки берут.
— У меня в юности учитель был строгий, каждую букву заставлял по сто раз переписывать. Чуть не так, линейкой по лбу, а то и по рукам.
— Ну тебе его за это благодарить надо.
— Конечно, конечно. Нынче-то я благодарен, а тогда ненавидел. Глупый был.
«Господи, и я должен его травить, — думкой маялся Ермолай. — Такого человека ученого. Нетушки, Иван Исаевич, нема дурней».
К утру Ермолай, начавший уже клевать носом, влюбился в Каспара. Даже пытался подражать почерку его. Но не получалось: «Мало лупцевали меня, наверно».
Когда начало светать, Ермолай поднялся, потянулся с хрустом косточек:
— Пойду до ветру.
На улице по хрусткому снежку добежал до отхожей будки, вытащил берестяночку с ядом, высыпал в дырку и даже помочился на нее с торжеством, приговаривая: «Вот вам, вот вам…» А кому это «вам»? И сам не знал.
Когда днем появился воевода Болотников, Ермолай представил ему пачку прелестных листков, умышленно сверху положив листки Фидлера.
— Ух ты, как красиво! — не удержался от восклицания Болотников. — Сколько сделали?
— Штук девяносто примерно.
— Что так мало?
— Хых. Сядь да попиши, — осерчал Ермолай.
Для неграмотного воеводы это был удар под дых, но он стерпел.
— Ладно, ладно. Вижу, потрудились славненько. Денек попишете и будет двести.
— Иван Исаевич, а спать кто за нас будет? А? Вы все дрыхли, а мы…
— Ладно, не шуми, Ермолай. Идите в поварню, перекусите чем-нито и отдыхайте, а в следующую ночь и закончите.
Когда писарчуки были уже в дверях, Болотников сказал:
— Да, Ермолай, после завтрака зайди на часок, надо грамоту князю Шаховскому изготовить.
— Ладно. Заскочу.
Когда после завтрака Ермолай воротился в воеводскую избу, Болотников спросил:
— Ну подсыпал немцу зелья?