Читать «Скопин-Шуйский. Похищение престола» онлайн - страница 101
Сергей Павлович Мосияш
— Пожалуй, ты прав, Андрей. Эвон он и не скрывает злорадной ухмылки.
По прибытии русских послов в Краков, король не спешил принимать их и умышленно не приглашал на приемы и обеды, куда обычно звали послов всех государств.
— Унизить нас желает его величество, — говорил Иванов.
— Ничего, потерпим, — отвечал Волконский. — Это он не иначе за своих послов на нас выспаться хочет.
Зато ясновельможные сенаторы нет-нет да являлись к русским посланцам все более с попреками:
— Кто вам позволяет удерживать в Москве наших уважаемых людей?
Волконский за словом в карман не лез:
— А зачем же ваши «уважаемые» жаловали в Москву да еще с оружием? Сами сеяли ветер, пожали бурю.
— Но они были наняты вашим царем Дмитрием.
— Сей царь оказался вашим самозванцем. Вы, ясновельможные, его породили. Но русский народ разобрался и прибил его. Так вам опять неймется, вы готовите еще одного.
— Наш король ничего не знает об этом. Где такой есть?
— В Самборе, ясновельможные, в том самом Самборе, откуда выпорхнул и первый лжецарь.
Русские посланцы догадывались, что сенаторы являлись к ним не своей волей, а королевской. Ясно, что король с их помощью старается выяснить, с чем прибыли московиты? Чего от них следует ожидать. И все, что здесь говорилось, наверняка слово в слово передавалось Сигизмунду. И поэтому, когда один из сенаторов попытался обвинить русских, что они там в Москве мучают польского посла Гонсевского, Волконский не упустил возможности «уколоть» короля:
— Ваш Гонсевский и все его люди удовольствуются пищей и прочим из царской казны. А ваш король до сих пор не ставит нас на содержание. И мы вынуждены проживаться на свои деньги.
Через день посланцы Москвы вместе с сопровождающими их лицами были-таки поставлены на довольствие от двора его величества.
— Проняли короля, — радовался Иванов.
— Погоди, Андрей, он еще нас с приемом промурыжит. Ведь я, в сущности, косвенно оскорбил его, сказав, что мы в Москве его посла кормим, а он нас тут голодом морит.
Князь оказался прав, король назначил им прием аж на 3 января 1607 года, да и то одному Волконскому.
Князь явился во дворец не только с грамотой, но и с подарками искони московскими — «сорочками» соболей. Оставив их в приемной, Волконский вступил в зал лишь с грамотой.
Сигизмунд, сидевший на троне, выглядел усталым немолодым человеком. Поклонившись королю, князь заговорил:
— Ваше величество, мой государь царь всея Руси Василий Иванович, приветствуя вас, выражает надежду, что мир между Польшей и Россией остается по-прежнему нерушимым.
— Хотел бы верить, князь, но не могу, — отвечал сердито король. — Вы устроили настоящую резню в Москве, перебив около тысячи поляков. А оставшихся в живых держите под стражей. Моих послов… послов! Взяли за караул. Разве это не вызов польской короне?
— Нет, ваше величество, это не вызов. Это был естественный ответ народа на насилия, которые творили поляки в Москве. Увы, ваши граждане вели себя у нас, как завоеватели, унижая москвичей, грабя и насилуя. И все это совершенно безнаказанно со стороны властей. Они сами вызвали на себя грозу и, кстати, на вашего ставленника лжецаря Дмитрия.