Читать «Путин. В зеркале «Изборского клуба»» онлайн - страница 8

Вот с такими исходными данными в 1992 году Россия, как самая большая, богатая и потенциально сильная часть СССР, осталась один на один со странами Запада. Лишённая меры равносильности с ними, она тут же столкнулась и с отсутствием равнопризнаваемости и равноотвественности. Ничего удивительного в этом не было, хотя в самом начале у большинства граждан тогда и у значительной части ещё и сейчас существовало и существует заблуждение о том, что «Западу от нас ничего не надо» или о том, что «Запад нам поможет». Но геополитика диктует свои законы. И они никак не соотносятся с мечтами и заблуждениями западноориентированных сограждан. Надо Западу от нас очень много. И ещё как надо. И уж точно последним в этом мире, кто нам на самом деле поможет в трудную минуту, будет именно Запад.

2

Если не останавливаться на долгой истории становления капитализма в Западной Европе и на его генезисе, а сразу озвучить вывод из этой истории, то тогда можно констатировать, что к началу ХХ века промышленный капитал уступил пальму первенства капиталу финансовому. Вопрос о том, насколько это было обусловлено объективными факторами, а насколько субъективными, мы сейчас оставим за скобками. Нас интересует Россия после СССР, которая столкнулась с Западом. Наши западные «партнёры» хоть в отличии от СССР и «добежали до финиша» в этой «мирной гонке разных социальных систем», но сделали это из последних сил. Выражаясь медицинским языком, состояние Западного мира было «стабильно тяжелым». Достаточно сказать, что Соединённые Штаты Америки имели на момент начала перестройки в СССР (что, по сути, было началом управляемого сноса Горбачёвым советской государственности) процент инфляции, выраженной в двузначных числах, и количество безработных лишь чуть ниже, чем во времена Великой депрессии. Снова, как и в XV веке, на момент начала эпохи «великих географических открытий», необходимо было кого-то ограбить, чтобы опять зажить припеваючи. Но Запад не был бы Западом, если бы он просто грабил. Ему практически всегда необходимо красивое объяснение, «сказка о грабеже». Это обязательная часть «европейской ментальности», часть «европейского самосознания». Европеец не может просто прийти, убить и ограбить. Он привык, убивая и грабя, «исполнять миссию». Приятным дополнением к которой и является «военная (награбленная) добыча». Европеец нёс «католическое слово Христа» с огнём и мечом в разные времена — от Мехико до Манилы и Псковщины. Чуть позже он нёс просто абстрактную «цивилизацию». Ещё чуть позже — боролся у нас с «тюрьмой народов», а потом уже руками национал-социалистов с «иудобольшевиками». Потом «бился с тоталитаризмом». Сейчас вновь пытается «бороться с авторитарным режимом за честные выборы». Вообще, «бремя белого человека» для европейца — что для нас, для русских, любимая женщина в наших руках: своя ноша не тянет. И всегда это «бремя» имело существенную компенсацию в виде имущества награбленного у «цивилизуемых и спасаемых». Повторяемость европейского метода выживания «путём грабежа» поражает. Этапы одни и те же.