Читать «Нехитрые праздники» онлайн - страница 4

И когда речь зашла о том, что Кузя был приставлен специально, чтоб следить за недовольными, Боря заключил тем по-старушечьи жалостливым всепрощающим тоном, какой в нем трудно было заподозрить и какой не раз удивлял Сергея:

— Калека он все же, как ни говори, обиженный…

2

В фойе института возле доски объявлений толпился народ.

— Что там такое? — спросил Сергей проходящего мимо Левку Фридмана с отделения фортепиано.

— Что там может быть, чуваки, приказ. Вас хильнули из института, — словно давно понятное констатировал тот.

В первое мгновение друзья даже не поверили: заулыбались, разыгрываешь, мол, парень, нас. Так же не исключают — без собраний, разбирательств. Да и уж больно расторопно… Хотя у Сергея сердце забилось тревожным чувством: неужто и впрямь исключили? Тогда выходит… Приблизились к доске объявлений — действительно, приказ об отчислении.

Сомнений у Сергея не оставалось: выходит, в самом деле, ждали, искали случая! Зацепочку! Это только лишний раз подтверждает, что сидят там, в руководстве, люди нечистые! Вот, дождались, показали свой оскал, явили в истинном виде свой… звериный облик! Сердце Сергея теперь заходилось в каком-то странном сладостном гневе. В гневе праведника — непонятого, гонимого! Лучших людей всегда травили, торжествовала в нем хорошо усвоенная мысль.

— Я знал, что так будет, — усмехнулся он в надменной сдержанности.

У Бориса же настроение заметно поупало. Представилось ему, как плачет мать и причитает, а отец, набычившись, надвигается всей огромной массой, и кулак его затмевает все живое пространство…

Но, как говорится, на миру и смерть красна. Друзей окружили, спрашивали, советовали, удивлялись. Подлетела сокурсница Олла в бессилии что-либо вымолвить от возмущения. Андрюша Фальин по обыкновению сжал руку Сергея повыше локтя и, уронив страдальчески голову, отчего рассекла чело прямая черная прядь, подрагивающим голосом, будто в горле застрял комок, проговорил: «Я все понимаю, м-м, чувачок». И по звонку, отставая от других, пошел, элегически скорбный.

Мощная пружина с шумом захлопнула двери института за спинами Сережи и Бори.

Наступила минута воли. Не надо было сидеть на лекциях, некуда было спешить, не от кого зависеть. И пока можно было не думать о будущем.

Сергей вдруг явственно открыл, что на дворе весна! Еще не сошла утренняя наледь, но солнце пригревало, и облака лежали на небе, как пышные, чуть подгорелые с краев оладьи на сковороде. А к обеду подтает, кругом поплывет, закапает…

Боря тем временем нашел забаву: протыкал каблуком тонкую ледяную корку на лужицах. В образовавшейся лунке с бульканьем вздымалась вода. Сергею это понравилось, тоже принялся дырявить узорчато лед. Работая каблуками азартно и увлеченно, вскоре друзья все лужи от входа до левого угла здания института превратили в ледяную кашу.

— А что, если все лужи, реки, моря и океаны собрать в одно большо-о-ое море, — сведя в точку до отупения сосредоточенный взгляд, разыгрывал Боря байку, — а все камни, глыбы собрать в одну большу-у-ую глыбу, все скалы в одну большу-у-ую скалу, всех людей в одного большо-о-ого человека. И вот взял бы этот огромный человек огромную глыбу, поднялся бы на огро-о-омную скалу, кинул бы глыбу в огромное море… Вот бы булькнуло.