Читать «Океан времени» онлайн - страница 68

«С деревьев листья осыпаются…»

С деревьев листья осыпаются И пролетают там и тут, Друг к другу люди приближаются И друг от друга устают. А нам и говорить не хочется О преходящем и чужом, Мешающем сосредоточиться На чем-то древне-молодом: Последнее или первичное — Вот что такое счастье личное…

«Мне хочется с тобою увядать…»

Мне хочется с тобою увядать, Нет силы все с начала начинать, Слабее ревностность души по дому, Сильнее жалость ко всему земному. Нет ничего печальней рук твоих, Когда ты голову кладешь на них И думаешь с открытыми глазами.

«Мой ангел, ты ищешь, я знаю чего…»

Мой ангел, ты ищешь, я знаю чего, Не слов, не видений поэта, Как я, ты умеешь искать одного: Ответа, прямого ответа. Но что же нам делать, когда его нет — Все только надежды, намеки, Да узкий, веками протоптанный след, Да свет, бесконечно далекий. Чего же мы ищем? Куда мы идем? Все чаще и чаще и ночью и днем Нам страшно бывает, как детям,— На чьей-то могиле в немногих словах Разгадка: под мрамором этим Зарыто — ничтожество, пепел и прах.

«Ахматова молчит. Цветаева в гробу…»

Ахматова молчит. Цветаева в гробу, Подстерегает век ещё одну рабу. Ей тоже легче бы под насыпью могильной, Чем видеть что вокруг, и оставаться сильной. Европа — кладбище, пророчество не лжёт, А эту женщину так совесть долу гнёт, И в современниках она такое слышит И так значительна, хотя стихов не пишет, Что русская, неистово добра, Горчайшая из муз — души её сестра.

«Так хотелось поделиться…»

Так хотелось поделиться Не моею чистотой, Но когда враждебны лица — Сговориться ли с душой? Богу власть, живому в руки Образ вечного суда… Нет благословенней муки, Чем сгоранье от стыда.

«Страх и любовь, если только дошли до предела…»

Страх и любовь, если только дошли до предела, Душу твою, человек, вырывают из тела. Слитые вместе таинственно, нерасторжимо, Чтобы тебе не расстаться с любимой, Мудро они торопить не решаются стук Сердца в одну из волшебных и кратких разлук С неизменяемой, незаменимой.

«Я поражаюсь уродливой цельности…»

Я поражаюсь уродливой цельности В людях и светлых, и темных умом. Как мне хотелось бы с каждым в отдельности Долго беседовать только о нем. Хочется слушать бесчестность, безволие — Все, что раскроется, если не лгать; Хочется горя поглубже, поболее — О, не учить, не казнить — сострадать. Слушаю я человека и наново Вижу без злобы, что нитью одной Образы вечного и постоянного Спутаны с мукой моей и чужой.