Это не волны ли реют, не стаи льЧаек из самых последних глубин:«Слушай, Израиль,Бог Наш,Бог Един!»В каком-то еще небывалом величье,Дыханьем своим пригнетая века,Глядит на живое: звериное, птичье,И даже малейшего знает жука.Но главное дело Свое выделяяИз всех, миллионы мильонов людейОт века до века, от края до краяС какою целью, не нашей, Своей.Как волны, как самые мелкие ряби,Подъемлет, толкает, друг к другу гнететИ гневом карает свой нежный, свой рабий,Священной печалью богатый народ…От края до края, от века до векаСреди миллионов таких же, как я,Я вижу сегодня почти человека,Устную совесть всего бытия.Вся жизнь, изнывающая без ответа,Все твари несчетные, все до одной,Молили о Нем, и пришел Он из Света,Из Отчего лона, из жизни иной.Сначала неузнанный, ныне забвенный —Ты смертью не умер еще, не погас:В ненастье, и холод, и сумрак вселеннойБезмолвный и бледный Ты входишь сейчас.Как прежнему счастью, еще дорогому,Мы верим Тебе и не верим, прости!И все же, не правда ли, к Отчему домуТы даже таким помогаешь идти.Миражи и проблески — только предтечиТого, что сегодня случилось со мной:С Тобой на земле неожиданной встречиВ суровой и нищей ночи мировой.
Берлин — Рим
ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ
1918–1923
Глаза удава
Вы не видали глаз удава —Огонь, порыв и чистота.У них зеленая отраваИ поперечная черта.В них зов ножей, в них тяга ада,И раз один взглянув туда,Вы очарованного взглядаНе оторвете никогда.Они соперников не знают.В них замирающий порок.Вам иглы тонкие пронзаютОткрытый в ужасе зрачок.Канатов крепче эти нити,Безумья глубже это дно,Но ближе, ближе загляните —Вернуться вам не суждено.Я сталь. Души закрыта дверца,Но проклинаю день и час,Когда удав в глаза и сердцеВопьет уколы острых глаз.
