Читать «Тайны русской водки. Эпоха Иосифа Сталина» онлайн - страница 15
Александр Викторович Никишин
История России насквозь пропахла спиртным. Особенно силен этот запах во времена бунтарские, переходные, эпохально-революционные.
Пьют опричники Ивана Грозного, для которых на Балчуге
При Петре Великом, чью определенную схожесть со Сталиным в водочном вопросе мы уже обнаружили, вся страна провоняет парами престранного русско-европейского коктейля под названием «Окно в Европу»: русская водка, немецко-голландская сивуха, отборное французское винцо.
От старинной гравюры, где Софья со стрельцами, готовыми идти бунтовать против ее брата Петра, несет перегаром. Она лично подносит каждому чашу с вином, благословляя на «подвиги».
От Петра, который, усмирив бунт сестры, казнит на Красной площади 770 стрельцов (рубит им головы), а 195 несчастных заговорщиков вешает перед окнами сестры, заточенной в Новодевичьем монастыре, шибает в нос запахом крови и водки.
Что ж, надо честно признать, что этот прорубатель окон в Европу остался славен в веках не только своими делами реформатора, но и в не меньшей степени бесшабашным, поражающим воображение современников пьянством.
Как пишет историк И. Кондратьев: «со дней Петра брага и водка стали в русской семье неизменными спутниками пира, похорон, свадьбы, драки, мировой сделки и скромной благодушной беседы…»
При Петре пьянство приобрело размеры национального бедствия. Некоторые историки считают, что водка помогала царю-строителю снимать стрессы, а поскольку вся его жизнь в ту пору была сплошным стрессом, она же была и сплошной пьянкой.
«Присяжные «питухи» его времени, Зотов и Бутурлин, верно, на свой пай выпили немного меньше, чем вся Русь с 1389 по 1552 год, т. е. по год построения первого кабака на Балчуге, – утверждает И. Кондратьев. – Попойки обыкновенно начиналась выпивкой кубка за царское величество, за царицу и за каждого особо из царской фамилии, потом за патриарха, за непобедимое оружие, за каждого из присутствующих. Не выпить полного кубка считалось непочтением к той особе, чье здоровье пили; хозяин же, обыкновенно начиная неотступною просьбою, убеждал выпивать до капли. При Петре Великом первым тостом был кубок о призвании милости Божией, а вторым – благоденствие флота, или, как его называл сам Петр, «за семейство Ивана Михайловича Головина». За вторым тостом следовали уже другие…»
Пирушки и попойки (особенно при спуске кораблей) длились сутками без перерыва. Так, например, 27 июля 1721 года, когда был спущен корабль «Пантелеймон», очевидцы были свидетелями таких картин: в одном углу из последних сил боролись пьяный князь Кантемир и такой же пьяный обер-полицеймейстер Девиер, в другом – адмирал Апраксин из последних сил нес кубок падающим под стол своим собутыльникам.
Федора Матвеевича Апраксина вообще отличала поразительная способность угощать своих собутыльников.
«Его, – как пишет историк Прыжов, – часто видели… с обнаженною головою, покрытою сединами, стоящего на коленях перед упрямым гостем с просьбою осушить еще последний кубок…»
