Читать «Тень парфюмера» онлайн - страница 137

Оба эти основных типа: отдающие и берущие люди, сеньориальные и мещанские натуры (ибо само собою ведь разумеется, что один из этих основных типов я вижу в мещанской натуре) – стоят друг против друга как резкие противоположности во всякой жизненной ситуации. Они различно оценивают мир и жизнь: у тех верховные ситуации, субъективные, личные, у этих – объективные, вещные; те от природы – люди наслаждения жизнью, эти – прирожденные люди долга; те – единичные личности, эти – стадные люди; те – люди личности, эти – люди вещей; те – эстетики, эти – этики; как цветы, без пользы расточающие свой аромат в мир, – те; как целебные травы и съедобные грибы – эти. И эта противоположная предрасположенность находит затем выражение и в коренным образом различной оценке отдельных занятий и общей деятельности человека: одни признают только такую деятельность высокой и достойной, которая делает высоким и достойным человека как личность; другие объявляют все занятия равноценными, поскольку они только служат общему благу, т. е. «полезны». Бесконечно важное различие жизнепонимания, отделяющее культурные миры друг от друга, смотря по тому, господствуют ли те или другие воззрения. Древние оценивали с точки зрения личности, а мы, мещане, оцениваем вещно. В чудесно заостренной форме выражает Цицерон свое воззрение в словах: «Не то, сколько кто-нибудь приносит пользы, имеет значение, а то, что он собой представляет».

Но противоположностей все еще есть больше. В то время как немещане идут по свету, живя, созерцая, размышляя, мещане должны упорядочивать, воспитывать, наставлять. Те мечтают, эти считают. Маленький Рокфеллер уже ребенком считался опытным счетоводом. Со своим отцом – врачом в Кливленде – он вел дела по всем правилам. «С самого раннего детства, – рассказывает он сам в своих мемуарах, – я вел маленькую книгу (я называл ее «счетной книгой» и сохранил ее доныне), в которую я аккуратно заносил мои доходы и расходы». Это должно было сидеть в крови. Никакая сила в мире не побудила бы молодого Байрона или молодого Ансельма Фейербаха вести такую книгу и – сохранить ее.

Те поют и звучат, эти беззвучны: в самом существе, но и в проявлении тоже; те красочны, эти бесцветны.

Художники (по наклонности, не по профессии) – одни, чиновники – другие. На шелку сделаны те, на шерсти – эти.

Тут нам, однако, как бы само собой напрашивается наблюдение, что различие этих обоих основных типов в последней глубине должно покоиться на противоположности их любовной жизни. Ибо ею, очевидно, определяется все повеление человека, как верховной, невидимой силой. Полярные противоположности на свете – это мещанская и эротическая натуры.