Читать «Новые герои. Массовые убийцы и самоубийцы» онлайн - страница 38

В некотором смысле все в современном мире является частью класса, который инвестирует на финансовом рынке. Включая меня самого. Как преподаватель я связан ожиданием пенсии, и я знаю, что моя пенсия будет выплачиваться, если инвестиционные фонды, где лежат мои сбережения, будут иметь прибыль, поэтому я вынужден ставить свое будущее в зависимость от выручки и прибыльности финансового рынка. «Вездесущий класс» восстановил экономическое обоснование рантье, так как прибыль больше связана не с увеличением существующего материального имущества, а с простым владением невидимым активом: деньгами, или что более точно — кредитом. По словам Томаса Стюарта:

Деньги дематериализованы. Когда-то чиновники Федерального резервного банка Нью-Йорка грузили золотые слитки на тележки и катили их из подвала одной страны в другую. Сегодня около 1,3 триллиона валюты торгуется каждый день и при этом никогда не приобретает материальную форму.

Деньги стали эфирными, эфемерными и электронными. Ничем большим, чем наборы единиц и нулей, которые пропускаются через мили проводов, перекачиваются через оптоволоконные каналы, передаются спутниками связи и транслируются от одной радиорелейной станции к другой. Эти новые деньги подобны тени. Они не имеют веса, их нельзя потрогать. Деньги воображаемы.

Постбуржуазный класс виртуальных финансистов не имеет родины, не принадлежит к общине, не принадлежит никому и даже является владельцем не денег, а в большей степени веры. Веры в знаки, в символы, в то, что им что-то принадлежит. Постбуржуазный класс знаменует возвращение барокко.

Хотя оно и потерпело поражение и пережило маргинализацию в век буржуазного прогресса и рациональной реорганизации социальной жизни, барокко все-таки не исчезло.

Его дух основан на первенстве зрелища, на умножении возможных интерпретаций, на случайности стоимости и смысла или возможности произвольной и жестокой воли. Не удивительно, что Курцио Малапарте, писатель, который принял участие в становлении итальянского фашизма, прежде чем его позиция претерпела изменения во время Второй мировой войны, в книге «Живая Европа» (Europa Vivente), опубликованной в 1925 году, говорит об итальянском фашизме как о возвращении эпохи барокко. Северные европейцы неправильно думали, что современность — только протестантский бизнес, говорит Малапарте. Фашизм — утверждение современной души южных европейцев, а политическое зрелище, создаваемое Муссолини, есть возрождение в стилистике барокко культа несущественности, украшения, избыточности и произвола.

Но произвол — не только специфическая особенность фашизма, это также существенная черта семиокапиталистической формы накопления. Сила возрождающегося барокко полностью раскрывается преобразованием экономики в семиопродукцию. Когда язык, воображение, информация и нематериальные потоки стали производительной силой и вообще пространством обмена, когда имущество лишено родной земли и становится нематериальным, дух барокко приобретает всеохватывающую форму и в экономике, и в этическом дискурсе.