Читать «Туман в зеркале» онлайн - страница 16

Хозяин показал мне дорогу к моему номеру, от которого я был всего в нескольких шагах, сделал это он не слишком любезно, и я не мог его винить, впрочем, я слабо воспринимал его угрюмые сетования и упреки, настолько я был дезориентирован и охвачен собственным страхом.

Я овладел собой и успокоился лишь после того, как побыл какое-то время один, сидя в тишине на своей кровати. Я был страшно напуган, но не из-за темноты и не из-за того, разумеется, что заблудился, — это все были мелочи, — но тем, что я видел: старая карга, драпированная в цыганские платки и шали, сидящая за столом в темной комнате перед завешенной лампой. И все же я, как ни ломал себе голову, не мог представить ничего реально существующего, что могло бы испугать взрослого мужчину, который странствовал в одиночку по самых дальним уголкам света и чуть ли не каждый день видел вещи, в тысячу раз более ужасающие и удивительные. Сердце мое билось громко и все еще слишком часто, во рту пересохло, мозги раскалились и почти потрескивали от состояния запредельной тревоги и нервного страха. И все же — почему? Я вынужден был прийти к заключению, что был напуган не столько тем, что видел на самом деле, сколько неким воспоминанием, которое вызвала эта картина, чем-то, что испугало меня очень давно. Я ничего не мог вспомнить, хотя и ломал над этим голову почти всю ночь — я так и не заснул до самого рассвета. Я знал только, что всякий раз, как перед моим мысленным взором представала старуха, я отшатывался, отчаянно желая броситься прочь, чтобы не видеть ее лица и фигуры, ее взгляда, и — прежде всего — чтобы не войти в полутемную комнату, что была за занавесом из бусинок.

3

Следующую неделю я провел, гуляя по Лондону, и с каждым новым днем жуткий образ ночного кошмара со старухой все дальше отступал из моих мыслей, нервы мои снова стали довольно крепкими, тем более что ничего тревожного и дурного не случалось, и всю неделю с утра до вечера стояла на редкость дивная погода с прозрачным холодным воздухом и ясным небом.

За ту неделю я узнал большой город настолько хорошо, насколько это вообще возможно для человека, не прожившего в нем долгие годы; я посвятил себя этому. Я гулял вдоль Темзы и поднимался в Хэмпстед-Хит; по широким дорогам, ведущим за город, я забредал далеко на юг и восток, я проходил один за другим кварталы элегантных модных домов и не раз блуждал в тесном продымленном лабиринте за железнодорожными вокзалами Юстон и Сент-Панкрас, Мэрилбуон и Виктория. Я бродил и в районе, в котором издавна обитали правоведы с их пользующимися дурной славой судами и старинными гостиницами, где раньше были адвокатские конторы; я стоял, оглушенный грохотом всех печатных станков Флит-стрит, и гулял с толпами до Лудгейт-Хилл, и через Парк, и по Пиккадилли. Я смотрел на башни и дворцы, статуи и памятники, я стал узнавать выкрики уличных торговцев и цветочниц, газетчиков и извозчиков. Я бродил по полупустым улицам среди телег молочников и спешащих клерков рано утром и вновь и вновь возвращался туда вечерами, на оживленные яркие улицы и в темные переулки. Я упивался моим ощущением Лондона и был опьянен им.