Читать «Пётр и Павел. 1957 год» онлайн - страница 566

– Тебя не спросила, что можно мне, а чего нельзя! – в гневе, даже больная, она была неудержима. – Всю жизнь прожила, ни в чьих советах не нуждалась, авось, и теперь без твоих обойдусь! – и зло бросила через плечо Петру. – Сядь!.. Не маячь за спиной!.. Знаешь ведь – не люблю!.. И ты, Павел, тоже садись. Разговор у нас, хоть и недолгий, но не привыкла я, чтобы сыновья передо мной по стойке "смирно" стояли.

Братья послушно сели. Младший – совершенно разбитый, лишённый собственной воли, обмякший, как куль с мукой; старший… А старший вдруг ощутил себя совершенным мальчишкой, который ждёт от матери грозного выговора и неизбежного наказания. И ему стало легко. Валентина Ивановна внимательно посмотрела сначала на Петра, потом перевела взгляд на Павла. Будто выбирала, с которого ей начать.

И начала. Со старшего.

– Скажи мне, Павел, этот дурак на коленях перед тобой ползал?.. Что язык проглотил?!.. Было?..

– Было.

– Прощения у тебя просил?

– Просил.

Мать горько усмехнулась.

– Ты на него не сердись. На убогих не обижаются… Он у нас с малолетства кисейной барышней рос, сам знаешь. Недаром ты его "бабой" дразнил… Одному Господу ведомо, сколько я сил положила, чтобы из него, хоть и плохонького, но мужика сделать. Ты думаешь, это он в горкоме секретарствует?.. Как бы не так!.. Перед каждым пленумом, перед каждым бюро мы с ним до ночи часами просиживали: стратегию и тактику вырабатывали. И все его ордена на моей груди висеть должны!.. Моими безсонными ночами, моими муками, моими болями выстраданы, выплаканы!.. Он, небось, и про фронт тебе пел, мол, "от звонка до звонка"?.. Может, оно и так, звону действительно много было, только не в окопах, на передовой, а в глубоком тылу, за линией фронта в агитбригаде. Он в кабинетной тиши листовочки сочинял, а если и залезал в окопы, то по большим праздникам только и всего на часок, не больше: по радио несчастных фрицев уговаривал, чтобы они поскорее бежали сдаваться, потому как "Гитлер капут!" Потому пороха за всю войну ему так понюхать и не довелось!.. Чья заслуга в этом?.. Опять моя!.. Это я его заставила немецкий выучить, словно предчувствовала, наперёд знала – пригодится!.. Это я день и ночь у барынь советских полы драила, панталоны их засранные стирала, а на те жалкие гроши, что они мне от щедрот своих кидали, лучших учителей ему нанимала… абрикосы и персики зимой покупала… в туберкулёзный санаторий по два раза в год отправляла!.. И всё – на свои, кровные!.. Я с него пылинки сдувала!.. Мухам садиться на его умную головушку не позволяла!.. Я!.. Одна я!..

Пётр не выдержал и, уронив голову на руки, зарыдал!.. Валентина Ивановна задохнулась и, широко раскрыв рот, стала ловить губами воздух. Павел бросился к матери:

– Мама!.. Не надо!.. Мамочка!.. Вам нельзя!.. – не зная, что в таком случае надо делать, он налил стакан воды, протянул матери.

– Мне сейчас уже всё можно, – с трудом, часто и мелко дыша, выговорила она, взяла стакан, отпила пару глотков и в изнеможении откинулась на спинку кресла. – Ох, боюсь, не успею… Так мало времени осталось… Что же это Алёшка не едет?.. Поскорей бы!..