Читать «МОНОМАШИЧ. Мстислав Великий» онлайн - страница 12

Была уже поздняя осень, началась Фомина неделя Рождественского поста. Месяц грудень (ноябрь. — Прим. авт.) доживал последние дни. Похолодало, лёд сковал реки и ручьи, иногда из туч сыпала снежная крупа. В тот день пошёл первый настоящий снегопад, укрыв мёрзлую землю белой шубой.

Дружинников заметили мальчишки и мигом разнесли весть по деревне. Когда всадники поравнялись с крайними избами, раздался разноголосый собачий лай. Жизномир, не обращая внимания на рвущегося с цепи кобеля, проехал на знакомый двор. Хозяин, коловший дрова, уронил колун и сдёрнул с головы шапку.

   — Охти, вот не ждали! — воскликнул он, кланяясь. — Чего ж ты, милостивец, вдругорядь-то завернул? Никак опять на прокорм? Так мы вроде уважили тебя...

   — Не данником я, а гостем, — ответствовал Жизномир, спешиваясь. И едва сделал шаг, как из хлева навстречу выскочила Милуша в простой свите, с заляпанным навозом подолом. Охнула, узнав лихого дружинника, всплеснула руками, прижимая ладони к порозовевшим щекам, и уж почти метнулась назад, но остановилась, смущённая.

   — Ах ты, коза-дереза! — мгновенно понял всё отец. — Ишь, чего удумала! Вот ужо я тебя!

Он засуетился, ища вожжи, но Жизномир перехватил его руку.

   — Не балуй.

Спорить с княжьим человеком опасно — Русская Правда не щадит тех, кто поднял руку на дружинника. Виру запросят — последнее снимешь. Нигде нет свободы мужику! И ведь знает сам, что девка дружиннику не нужна — поиграется да бросит. Но спорить — себе дороже. Мужик уж не сопротивлялся, когда Жизномир отпустил его руку, и вполне миролюбиво произнёс:

   — Чем тут стоять, пригласил бы в избу дорогих гостей!

   — Чего стоишь, Милка? — окликнул хозяин дочь. — Мать зови, пущай соберёт чего... — И тихо проворчал, когда Жизномир уже ступил на порог: — Дорогие гости... ох и дорогие...

Пробудился Жизномир засветло — хоть и сладко спалось, хоть и урвал часок от торопливых жарких ласк Милуши, а князево дело надо было сполнять. Путь неблизок, время дорого.

Он навестил своего коня и отошёл к плетню, спускающемуся к речке, когда сзади послышались торопливые шаги.

   — Ой, Жизномире. — Милуша подлетела, сзади обхватила руками, прижалась. — А я-то уж думала — улетел сокол, не попрощавшись.

   — Али я тать какой, чтоб впотай сбегать? — урезонил дружинник, привлекая девушку к себе и целуя растрёпанные со сна волосы. — Мне стыдиться нечего.

   — Ой, — слабо пискнула она и вскинула вдруг засиявшее лицо. — Жизномир, лада, не бросай меня! Сходи к батюшке, поклонись — авось согласится и отпустит!

   — Ишь ты — «сходи и поклонись»! — Дружинник усмехнулся. — Война нынче — до того ли нам? Вот когда всё кончится...

   — Ты вернёшься за мной?

   — Да.

Девушка вздохнула, отдавшись сладким мечтам, но Жизномиру было не до того. Меньше всего на свете он сейчас думал о ней, что пригрелась на его груди. Когда поднял глаза, взгляд случайно упал на дальний берег реки, и дружинник готов был поклясться, что в предутреннем мареве что-то движется! Напрягая зрение, он смотрел.