Читать «Сорок утренников (сборник)» онлайн - страница 39

— Надо, чтоб выжил, — повторил Рыбаков, осторожно разворачивая жеребца, — генерал сказал: такие, как твой полковник, родятся раз в сто лет.

Крепкий утренник сковал снова начавшие было расползаться последние ледяные залысины. Выпавший с вечера обильный снег к полудню растаял на открытых местах, в густом лесу его кружево все еще покоилось на тонком, местами толщиной в картонный лист, но твердом ледяном панцире. Лихая фронтовая дорога, изжевавшая не одну луговину на добрых полсотни метров в ту и другую сторону, в лесу притихла, втянулась в свое русло, сузилась до предела, стиснутая с боков замшелыми деревьями. От тесноты она поминутно петляла, то уходя от объятий старухи-ели, то уклоняясь от встречи с могучим дубом; лошади пугались, фыркали и спотыкались, носилки встряхивало, голова полковника с белым, словно обсыпанным мукой, лицом и прилипшими ко лбу мокрыми волосами, беспомощно моталась из стороны в сторону. Рыбаков наотмашь хлестал нагайкой по взмыленным крупам лошадей и матерился сквозь зубы, Бовин боязливо помалкивал.

Скоро лес кончился, всадники выехали на опушку, с которой была хорошо видна ломаная линия траншей с редкими дымками костров, нежнозелеными ковриками молодой травы, черными дырами воронок в них и расплывшимися грязными пятнами в местах стоянки походных кухонь. За десять-двенадцать пасмурных дней братья-славяне успели позабыть об авиации противника…

— Вот и довезли, — довольно начал Рыбаков, отирая пот фуражкой с зеленым верхом, но Бовин строго оборвал его:

— Полковник умирает.

Рыбаков скатился с игреневого жеребца, подошел к носилкам. Борис Митрофанович слабо повел в его сторону белками глаз, едва заметно шевельнул пепельно-серыми губами. Бовин с готовностью подался вперед, но Рыбаков отстранил его.

— Отойди, медицина, твое время кончилось.

Отстегнув от пояса флягу, он влил несколько капель водки в почти безжизненный рот полковника. И произошло чудо: глаза раненого ожили, нижняя челюсть подобралась, губы сжались. Поляков медленно поднял руку, согнутой кистью указал на карман гимнастерки. Рыбаков понимающе кивнул, расстегнул пуговицу, достал тонкую пачку документов, завернутых в проолифованную бумагу.

— Ясно, товарищ полковник. Как прибудем, я вас в медсанбат доставлю, а документ отдам как положено…

Поляков остановил его взглядом. Едва слышно произнес:

— Там… достань…

Рыбаков торопливо развернул бумагу. Из свертка выпала фотография молодой женщины в коротком летнем платье и светлой косынке.

— Это?

Полковник с полминуты напряженно вглядывался, затем благодарно опустил веки.

Бовин зашел с другой стороны, взглянул. С фотографии на него смотрела, улыбаясь полным белозубым ртом его начальница, военврач второго ранга Полякова, только не в военной форме, а в гражданской одежде с большим букетом полевых ромашек в руках.

Когда он снова перевел взгляд на полковника, тот был уже мертв.

Сержант и солдат сняли каски, потом Рыбаков двумя пальцами, еще не отмытыми от крови двух живых существ, закрыл глаза полковнику, как это делали у него на родине в деревне. Сделав это, он поднял автомат и дал короткую очередь в воздух. Возле траншей всполошились, дремавшие на солнышке часовые повскакали, раздались беспорядочные выстрелы, потом заработал станковый пулемет и над головами санинструктора и сержанта запели пули.