Читать «Чарли-Чарли-Браво» онлайн - страница 57
Олег Рыков
— Курицей, — испугавшись своей смелости, прошептал абстинент.
— Толик, ты на «Варяге» не служил?
— А что?
— Смелый ты. Если не шутишь, то давай! — сказал начмед и набулькал полный стакан чистяка.
Помощник потянулся к нему, но получил по руке.
— Сначала курица! — рявкнул большой док.
Палец Толяна накрутил заветный номер:
— Юсупов, шлангом в мой загашник. Возьмешь курицу, зажаришь, завернешь в газету и тихонько по шкафуту, чтобы никто не видел, к каюте дока. Иллюминатор будет открыт. Незаметно бросишь в него и обратно на камбуз! Все понял?!
— Так тошна, тащ. Сдэлаэм.
Дальше сидели молча: Толик уставился на стакан, а Генка — на иллюминатор. Оба сглатывали от волнения.
— Помоха, полчаса уже прошло! — ерзал голодный док.
— Рано…
— Толян, гад, час сидим! — взвился начмед.
Палец помощника потянулся к диску телефона:
— Юсупов, где курица?
— Тащ, гдэ-гдэ — пажарыл и доку отнес. В люминатыр бросыл.
Лицо Толи побледнело, он выскочил из каюты Гены и бросился к соседней.
— Димон, сволочь, открывай! — начал бить ногами дверь, за которой жил маленький док. Но оттуда донесся лишь хруст костей. Через пять минут она открылась. В каюте стоял довольный стоматолог, подбородок и руки которого лоснились от жира.
— Помоха, ты не поверишь — чудо случилось! — хрюкал от удовольствия докторенок. — Сижу, смотрю на звезды и мечтаю о жареной курице, как что-то в газете влетает в иллюминатор. Развернул — она, родная. Толь, ты в волшебство веришь?
Помощник лишь грустно повернулся и побрел в свою каюту. К начмеду возвращаться смысла уже не было.
До конца похода каждый именинник исправно получал свою курятину. Последнему вручили крупную тушку с аномально длинной шеей. В тот день фауна Калифорнии лишилась одного белоснежного пеликана…
ЗОРКИЙ СОКОЛ
Вы когда-нибудь видели птицу, бьющуюся в окно? Она бьется яро, но глупо. Птица видит цель — небо, но не видит препятствия, причины, вызывающей ее недоумение и бессильный гнев.
Гавайская сова, которую ветром унесло далеко от берега Гонолулу, была такой же: обязанная выглядеть философски, она выглядела запуганным фридом файтером. Сова сидела в теплом уютном углу на ходовом мостике, куда ее принес спасший от гибели в штормовом море сигнальщик, и с ужасом глядела на стоящих перед ней больших и лысых коммунистов.
— Съедят! — подумала птица.
— Жалко птицу! — подумал осовевший от качки командир и приказал принести воду и сырого мяса.
— Накормят и убьют! — решила сова и еще раз попробовала разбить толстое стекло.
— Что ж ты такая мелкая? Не кормят американцы? — спросил этот толстый коммунист, пытаясь привлечь внимание птицы к куску мяса. — Так просто меня не съешь! — крикнула сова на пернатом языке с гавайским акцентом и нагадила.
— Ладно, — сказал толстый, — сиди, сохни. Высохнешь — полетишь домой. Штурман, рассчитай курс — подскочим поближе к Оаху. Сильный ветер — боюсь, не долетит.
— Пора. Сейчас или никогда! — решилась сова и, увидев берег, стала биться в стекло, едва не ломая крылья.
— Выпустите ее! — приказал командир. Откинулись барашки, рама пошла вверх, давая свободу.