Читать «Салтыков. Семи царей слуга» онлайн - страница 26
Сергей Павлович Мосияш
Своеобразный военный совет внимательно выслушал сообщение барона Гамильтона, не проронив ни слова в отношении столь замечательного предложения Швеции.
После этого Долгорукий пригласил гостей за стол, щедро уставленный закусками и винными бутылками.
Первый тост, как положено, был предложен за здоровье короля Швеции и ее величества. Второй — за мир между нашими государствами, которого жаждут народы обеих стран. На приставания графа Бонде: «Ну как наше предложение?» — Долгорукий отвечал неизменно:
— Мы подумаем.
— Но оно же прекрасное? — не отставал Бонде.
— Мы ответим на него обязательно.
— Когда?
— Не далее как двадцать восьмого декабря.
На следующий день князь Долгорукий дословно передал предложение шведов императрице. Она вдруг засмеялась:
— Это надо же, что удумали. Услышал бы мой батюшка это. Он всю жизнь воевал со шведской короной, а ныне ее предлагают его внуку. Так радоваться нам или огорчаться, Василий Владимирович? Ты старый воробей, тебя на мякине не проведешь.
— Конечно, шведы не случайно нас манят этим. Не случайно. Это их последний козырь, дабы воротить потерянное. Обольщают нас, обольщают. Согласись мы на это, они еще и денег запросят. Ей-ей.
— Ну уж это будет нахальство. Мы с них должны взыскать военные расходы. Мы.
— Ох, Елизавета Петровна, отдашь им племянника, неужто будешь взыскивать?
— Не отдам я его. Самой наследник нужен. А вот то, что шведы в родню напрашиваются, — это ведь неплохо. А? Василий Владимирович?
— Оно как посмотреть, государыня. Ежели со стороны коммерческой, то уж больно нищ родственничек. А ежели с политической, военной, то неплохо бы спокойного соседа иметь с норда.
— Значит, решаем так, Василий Владимирович, поскольку нынче принца Голштинского нет, а есть принц российский, предложим им избрать в наследники шведского престола дядю герцога Голштинского — епископа Адольфа Любского. Он молод, честолюбив, а главное, нашему принцу родня.
— Ну что ж, это, я думаю, мудрое решение. На нем и будем настаивать.
Однако 28 декабря, услышав о неуступлении Россией ничего завоеванного и замене принца Голштинского на его дядю, Гамильтон, вскочив, с жаром заговорил:
— Наша страна никогда не согласится на такие условия. Никогда!
— А что вы хотели, барон? Швеция начала войну — не Россия. И если б, допустим, победила Швеция, неужто б она что-то вернула нам?
— Вы пользуетесь своей победой и хотите вмешиваться в наши внутренние дела.
— Чем же мы вмешиваемся, барон?
— Тем, что предлагаете какого-то Адольфа Любского.
— Этот какой-то Любский родной дядя голштинского герцога, которого вы же просите, — пытался урезонить Долгорукий Гамильтона.
— Мы просим племянника императрицы, чтобы примирить наши страны.
— Мы тоже желаем примирить наши страны, но, как победители, предлагаем свои условия.
— Они неприемлемы, неприемлемы, князь! Вы нарушаете нашу вольность, за которую любой швед готов умереть.
— Ваши слова, барон, я воспринимаю как вызов к продолжению войны. Правильно?