Читать «Салтыков. Семи царей слуга» онлайн - страница 222
Сергей Павлович Мосияш
— Вот они! Вот они! — завопил поручик, указывая на Шафонского и его спутника. — Уморители!
— Кафтырев! — закричал на него Шафонский. — В чем дело?
— Это вы миру отвечайте, в чем дело? Ходите тут, порошки с мышьяком раздаете, людей морите.
— Вы что, спятили, Кафтырев? Вас зачем сюда поставили? Капрал? Раков, вы-то что стоите?
— Но, господин доктор, пра слово, от ваших порошков мор идет! — отвечал капрал — высокий детина.
Толпа угрожающе зашумела, раздались крики: «Это лекари нас морят!.. Карантинами замучили!», «Живыми в землю закапывают!».
— Я сам видел, я сам видел! — кричал поручик Кафтырев, подогревая толпу.
— Молчать!! — неожиданно гаркнул командирским голосом капитан Волоцкий. — Как ты с доктором разговариваешь, скотина!
Гвардеец забыл, что он не в гвардейской форме, а в черном балахоне, столь ненавистном народу. Оттого и подлил масла в огонь.
— Они еще грозятся! Они еще грозятся! — снова заорал Кафтырев.
— Пропустите нас в госпиталь! — потребовал Шафонский.
— Нет, не пропущу! — крикнул Кафтырев. — Я здеся хозяин! Ступайте, откуда пришли. Ну!
— Уходите! — орали в толпе. — Уморители!
Откуда-то прилетел камень, кусок палки. Угроза нависла серьезная, народ не хотел пускать доктора в госпиталь.
— Ну, Кафтырев, ты за это ответишь в Сенате!
— И отвечу, и отвечу! Я все там расскажу про ваши порошки ядовитые. Я за народ страдатель!
Назавтра «страдателя за народ» призвали в Сенат и всех его сообщников, которых перечислил доктор Шафонский: капрала Ракова, канцеляриста Прыткова, конюхов Петрова и Пятницкого.
И хотя в Сенат пришли только четыре сенатора — князь Козловский, Похвиснев, Рожнов и Еропкин, — слушание дела состоялось. Свидетельствовал против возмутителей капитан Волоцкий. Доктор Шафонский отправился-таки на осмотр больных с другим гвардейцем.
Поручик Кафтырев, оказавшись перед грозные очи Сената, изрядно перетрусил, тем более что против него свидетельствовал не какой-то лекаришка в черном балахоне, а гвардейский капитан в блестящей форме и со шпагой у пояса.
— Да кабы я знал… да рази б я посмел, — бормотал он в оправдание.
Во время допросов возмутителей Сенат метал на их головы громы и молнии, грозя им самыми страшными карами. Но когда, выпроводив подсудимых за дверь, занялись составлением приговора, Еропкин сказал:
— Господа, ныне у нас каждый здоровый человек на вес золота. Надо бы их миловать.
— Миловать? — возмутился Козловский. — Они чуть доктора не убили, капитана гвардии, о каком миловании речь, Петр Дмитриевич?
— Но, князь, надо учитывать время и обстоятельства. Люди живут рядом с чумой, в постоянном страхе. Они и так уже судьбой наказаны. Ну сорвались, ну накричали.
— Но наказание должны понести, — настаивал Козловский. — Каждый проступок должен наказываться. Вот спросите хотя и военного человека — гвардейца. Правда, капитан?
— Так точно, ваше сиятельство, — отвечал Волоцкий.
— Ну вот, — резюмировал князь. — Давайте и думать, кого как наказать.
Поскольку Еропкин был против наказания, Козловскому вновь пришлось прибегнуть к третейскому судье — гвардейцу:
— А у вас, капитан, какое мнение?