Читать «Салтыков. Семи царей слуга» онлайн - страница 202
Сергей Павлович Мосияш
Чрезвычайный суд из Сената и Синода присудил Мировича к смерти, несмотря на резолюцию императрицы: «Что принадлежит до нашего собственного оскорбления, в том мы сего судимого всемилостивейше прощаем…»
Поскольку сия высокая сентенция была положена на вежливой просьбе суда к императрице не мешаться в его решение, она — эта резолюция и заканчивалась всемилостивейшим: «…сего дела случай отдаем в полную власть сему нашему верноподданному собранию».
Не станем лукавить, знала Екатерина Алексеевна, что решит суд, знала, более того, была заинтересована в исчезновении Мировича, однако не могла «всемилостивейше» сознаться в этом. Не позволяла ей это сделать линия поведения ее с русским народом в роли заботливой, всемилостивейшей матушки-государыни, линии, которой она придерживалась с самого приезда в Россию и благодаря которой была возведена на престол.
К 15 сентября на Петербургском острове на Обжорном рынке был возведен высокий помост для свершения казни. К заранее объявленному часу на площади собралась огромная толпа, люди обсели даже крыши ближайших домов, ребятишки деревья.
В полдень на помост взошел Мирович с гордо поднятой головой.
Все было там — и палач с помощниками, и топор, воткнутый в плаху. Но народ, отвыкший за время царствования Елизаветы Петровны от таких жестокостей, не верил в готовящееся.
— Простит, — говорили твердо в толпе. — Это чтоб попугать.
— В самый последний момент простит.
— Даже Петр Великий…
Но раздался удар топора, и палач поднял вверх отрубленную гордую голову. И охнула изумленная толпа от содеянного, не угадавшая волю монаршую, со многими дурно стало.
Солдат, поддержавших Мировича, прогнали сквозь строй, насыпав сверх меры палочных ударов, и раскассировали по отдаленным полкам.
Власьев и Пекин за неукоснительное исполнение приказа получили по 7 тысяч рублей и дали подписку вместе ни в каких компаниях не бывать и даже в городах столичных вместе не съезжаться, а об известном событии никогда не говорить. И все это под страхом лишения чести и живота.
Надо было как можно скорее забыть о случившемся, да так, как будто его никогда и не было, Поскольку время востребовало не того, кто нужен был.
Ошиблось время-то. Поправить его надо.
2. Дело Салтычихи
— Ваше сиятельство, прибыл обер-полицмейстер Москвы, — доложил адъютант.
— Бахметев?
— Так точно.
— Приглашай.
Обер-полицмейстер вошел, держа под мышкой увесистую папку.
— Вот принес, как вы просили, ваше сиятельство.
— Давайте на стол, будем смотреть вместе, — сказал Салтыков.
Бахметев положил тяжелую папку перед генерал-губернатором, стал развязывать замусоленные тесемки.
— Она арестована? — просил Салтыков.
— Да.
— Когда?
— Как только повелели ее величество.
— Почему надо было ждать повеления императрицы?
— Но ее арестовывали не первый раз, были приводы и ранее. Но все как-то с рук сходило.
— Почему?
Бахметев молчал, но Салтыков снова повторил:
— Почему сходило с рук?
— Полагаю, она откупалась, ваше сиятельство. А главное, грозилась своим родственником, как, мол, ему напишу, он вам покажет.