Читать «Голоса исчезают – музыка остается» онлайн - страница 209

23

Жил я тогда в микрорайоне Ивановское, у Измайловского парка. Впервые попав в этот новый микрорайон, Володя проплутал не меньше получаса: все дома в нём были совершенно одинаковы. Но эта неприятность обернулась стихами: «Заблудился я… Да и скворцы тоже в поисках долго сновали… Эти здания – как близнецы, а хотят, чтобы их узнавали». А из чисто бытовой подробности родился ошеломляющий вывод: «Типовые дома неплохи. Может быть, даже вовсе неплохи. Но зачем типовые стихи нашей быстротекущей эпохе?»

24

Да здравствует (гр.).

25

Так у автора – не Цыбулевского!

26

А вот Владимир Соколов относился к Гие Маргвелашвили по-братски, считал его своим другом и именно ему посвятил нашумевшие стихи, в которых – эхо его трагедии: «Не уважаю неревнивых. Им, равнодушным, всё равно, когда, какое, чьё зерно взошло на их, на чьих-то нивах…»

27

См. хотя бы книги Сёрена Кьеркегора «Страх и трепет», «Понятие страха».

28

Высшие литературные курсы (при Литинституте им. Горького).

29

Мы с В. П. на следующий день побывали в отделении ГАИ, которое размещалось под каким-то мостом (по-моему, недалеко от ЦПКиО). Замполит укорял Васю: что ж он не признался, что он – выдающийся комсомольский писатель? Аксёнов развёл руками, сдерживая ухмылку. Они даже выпили в кабинете самого начальника по паре рюмочек двенадцатилетнего французского коньяка «Курвуазье». И договорились, что В. П. проведёт здесь творческую встречу с личным составом. И Вася слово своё сдержал: приходил, встречался с гаишниками, и те были на седьмом небе. Пришлось приходить к ним ещё. И В. П. гордился этим. Может, там и пришла к нему идея «Поисков жанра» со штрафной гаишной стоянкой, майором Калюжным, поливальными машинами, перевозившими куда надо девок, и водку, и «ширево»…

30

За полгода до выезда из СССР.

31

Я начинаю видеть свет. Эти глупости.

32

Роман «Ожог».

33

Участник потешных игр юного Петра I.

34

Откроем «Dolce Stil Nuovo»: здесь сказано, что Пастернак «стал более русским, чем все русские», своей «высокой болезнью» выразив «тонкие эмоции русских по поводу их земли и родни, в отступничестве от веры отцов, как Иосиф Флавий, призвав «к ассимиляции среди главного народа, за что и был всенародно высечен у столба».