Читать «Бедный Енох» онлайн - страница 5
Алексей Алексеевич Тарасенко
* * *
Итак, Пушкинская. Мимо меня проходит какой-то странный тип, в странной одежде, то ли в тоге, то ли в тунике.
Едва завидев меня, метров с пяти, он вдруг остановился, а потом, сделал вид что хочет пройти мимо, но уже не так, рядом со мной и по прямой, а по искривлённой траектории пути, будто бы я для него опасен.
Пройдя же таким образом несколько шагов он опять остановился, и потом, повернувшись ко мне, долго меня разглядывал, после чего еще какое-то время мялся, кусая губу, а потом всё же решился подойти:
— Можно вас спросить? — голос его был тих и слаб, он, видно было, очень стеснялся — мы тут заблудились, хотели бы кое-что вспомнить….
Я же, решив что передо мной попрошайка, которому не хватает на выпивку, собрался быть твердым и непреклонным:
— Нет! Простите! Извините — не надо! То есть — спасибо, но…. не надо.
Странный тип тогда еще больше смутился, запереживал, почесал свою жидкую бородёнку и усики, но, все же вновь себя переборов, начал снова:
— Вы же знаете! Вы должны нам помочь! Мы хотели бы вспомнить….
И тут ситуацию спасла Сестра, подбежав ко мне, едва разглядев, обернувшись по сторонам после подъема из подземного перехода. Она, схватив под локоть, отволокла сначала меня в сторону:
— Что с тобой? Ты чего так пьян? — и затем, узнав, куда мне нужно добраться — вовсе увела в переход.
— Жаль, что тебе скоро в метро — сказала она, выслушав мои причитания — я думала мы пройдемся, поговорим…. Нам же надо с тобой поговорить!
Ну, как я мог тогда не передумать тут же не спускаться в метро? Я предложил ей пройтись вдоль по Дмитровке к Камергерскому:
— Ну а потом посмотрим, куда нам дальше!
* * *
Идя по Камергерскому я рассказывал Сестре о том, как зарывают людей, и о том, что буду жить вечно:
— Меня! — кричал я — и на меня оборачивались люди, хотя теперь мне уже было наплевать на них — не зароют! Ты…. ты не представляешь себе, как весело зарывают людей! Эти…. работяги при кладбище — с ухмылками, с прибаутками! Какой же у них был трудовой порыв и энтузиазм! Они пахали, вкалывали — но с радостью! Никогда не думал, что махать лопатой можно с огоньком, мне всегда казалось, что это дело — тоска зеленая, или даже нет! Черная, кладбищенская…
Но Сестра отвечала, что однажды мы все умрем:
— И ты умрешь — тихо, и даже как-то ласково, как будто эта мысль доставляла ей какое-то тихое, грустное удовольствие — и дети твои, когда будут.
Я ей резонно ответил:
— И ты! И ты!
Но потом:
— А я — не так! Не как все! Не хочу, не хочу, чтобы меня
Но это было уже и не важно. Я приобнял Сестру за талию, и она не возражала:
— Там еще были другие похороны. — Продолжал я — Какого-то человека хоронили. Цветы, венки — все как положено, сослуживцы, наверное, бывшие, делающие вид что опечалены. Троекуровское ведь — оно как бы