Читать «Судебная психиатрия: Учебник» онлайн - страница 11

С появлением государства и права средства воздействия на поведение душевнобольных приняли государственно-властный характер и начали облекаться в правовую форму. Однако психические расстройства получили статус юридически значимого явления, влекущего особые правовые последствия, далеко не сразу.

Эмпирическую основу для придания психическим расстройствам юридического значения составил появившийся, видимо, очень давно взгляд, согласно которому помешанные лишены способности к разумению и не отдают себе отчета в своих поступках*. Этот простой эмпирический вывод из непосредственно наблюдаемых фактов, подвергался затем «теоретической» (в самом широком смысле) интерпретации — религиозной, философской и пр. В итоге появлялась возможность не только зафиксировать определенное положение вещей, но и попытаться объяснить его. Так, одержимость бесом — не просто экспансия злого духа, но кара за прегрешения. Человек сам полагался виновным в навлечении на себя Божьего гнева и вселении дьявола. Если в припадке безумия он совершал что-либо предосудительное, то должен был искупить вину посредством религиозно-очистительных обрядов, а в более поздние времена — подвергнуться уголовному наказанию.

Мифологические, религиозно-мистические, философские и иные абстрактные обобщения, претендующие на объяснение феномена помешательства и поведения умалишенных, в ряде случаев не только не способствовали появлению соответствующих доктрин и институтов (например, невменяемости), но, напротив, препятствовали этому. В Древней Греции, где, как уже говорилось, отчетливо сформировался тезис о полном неразумении помешанных, уголовное право не содержало норм о невменяемости. Во-первых, безумие считалось Божьей карой за прегрешения (за оскорбление богов, неисполнение их воли и пр.), т. е. первоисточником помешательства выступало «виновное» поведение человека. Во-вторых, в Древней Греции считалось, что дух умершего от насильственных действий или несчастного случая обязательно должен быть отомщен. Иначе душа покойного, не нашедшая пристанища в царстве мертвых, будет поражать живых голодом, болезнями и другими несчастьями. Отсюда следовало «наказание» даже животных и неодушевленных предметов, если они полагались «виновниками» гибели людей (забодавший человека бык умерщвлялся, сорвавшийся с горы камень топили в воде и пр.). Таким образом, религиозный постулат об обязательном отмщении преломлялся в уголовном праве в виде юридического принципа обязательно и автоматически следующего за преступлением наказания, что блокировало появление категории невменяемости в древнегреческом праве. Однако поставленная религиозным догматизмом преграда не была непреодолимой. Ее обошли уже римские юристы, объявившие, что душевнобольной, совершивший преступление, наказан самой болезнью.

Правовые нормы, связывающие с наличием психических расстройств определенные юридические последствия, появились очень давно. По законам Хаммурапи (XVIII в. до н. э.), договор купли-продажи раба мог быть расторгнут, если в течение месяца после его заключения у раба обнаружится болезнь «бенну» (вероятно, эпилепсия). В законодательстве Солона (VI в. до н. э.) имелись указания о непризнании завещательных актов помешанных. Римское право различало несколько видов помешательства. Сумасшедшие и безумные считались полностью лишенными дееспособности и неответственными за свои поступки. Ответственность за неправомерные действия безумных несли, согласно римскому праву, их опекуны или лица, осуществляющие за ними надзор. Идеи невменяемости и недееспособности не были чужды феодальному праву. В «Саксонском зерцале» (XIII в.) указывалось, что слабоумных и сумасшедших не следует подвергать наказанию. Если же они кому-либо причинили вред, то их опекун должен возместить его. В английском законодательстве времен Эдуарда II (1324) существовали нормы об охране имущества помешанных. В 1724 г. английский судья Трейси, опираясь на высказывания правоведа XIII в. Брэктона, предложил в качестве критерия невменяемости так называемый «критерий дикого зверя», согласно которому невменяем лишь тот, кто полностью лишен рассудка и памяти и не сознает того, что делает, подобно малолетнему, скотине или дикому зверю.