Читать «Гений зла Гитлер» онлайн - страница 67

Если бы при этом художника кормили, a его «башню из слоновой кости» как-нибудь отапливали, кто знает, может быть, молодой Адольф Гитлер и примирился бы с таким существованием?

По-видимому, все-таки нет, не примирился. Ибо истинного художника – не всегда, но очень часто, – помимо жажды творчества сжигает и еще одна неутолимая страсть – жажда признания.

В отличие от Адольфа Гитлера, живописца-неудачника, Томас Манн утолил эту жажду полностью.

В декабре 1929 года в Стокгольме ему была вручена Нобелевская премия по литературе. И при вручении ее было сказано, что он поднял современную германскую литературу на уровень, свойственный разве что Диккенсу или Толстому.

Такая оценка не обязательно его порадовала – про Диккенса он обычно не высказывался, Толстого ценил очень высоко, но себя-то Томас Манн мерил иными мерками и если брал чье-то творчество за образец, то уж скорее думал не о Толстом, а о Гёте [4].

И вот Томас Манн, вознесенный хвалой и увенчанный славой, тем не менее чувствовал себя все хуже и хуже. У него были собственные идеи о миссии, которая выпадает на долю художника, – он думал, что тому дано выразить в собственной душе еще и «бури своего века».

Осенью 1930 года у Томаса Манна появилось ощущение, что он и его век находятся в серьезном разладе. Он выступал в Берлине с лекцией [5] и говорил о крушении гуманистических идеалов XIX века, и о вытеснении их варварством, и о политиках, гипнотизирующих толпу «на манер дервишей», раз за разом повторяя одни и те же примитивные лозунги – до тех пор, пока пена бешенства не пойдет у них изо рта. Ну что сказать? Намек был прекрасно понят…

И Манна освистали.

Нет, далеко не весь зал был на стороне свистевших, и лекцию свою державшийся с большим достоинством лектор сумел дочитать до конца, и тем не менее всем было понятно, что это не случайный эпизод.

Случилось нечто немыслимое, совершенно невозможное.

V

Томас Манн в Германии 20-х годов еще до своей Нобелевской премии считался воплощением «благородного германского духа». В годы Великой войны 1914–1918 годов он написал и выпустил в свет огромную книгу «Рассуждения аполитичного» [6], на 600 страницах которой многое поведал миру, в частности, поделился мыслью, что, может быть, сейчас-то и настало время для Германии перенять эстафету у тех, кто вел вперед мировую культуру, и понести этот факел к новым высотам.

Мало кто из широкой публики был в состоянии последовать за писателем в его философских рассуждениях, но репутацию «истинного патриота» он получил, как казалось, навеки.

И когда в 1929 году на студии УФА [7] затеяли производство фильма «Голубой ангел», патриотически настроенный продюсер подмахнул контракт без всяких вопросов.

Еще бы – автором книги, по которой ставился фильм, значился писатель Манн. Однако вскоре выяснилось, что это не Томас Манн, а его старший брат Генрих. А его репутация в национально мыслящих кругах Германии была хуже некуда. Он был и левый, и человек, подозрительно склонный к французской культуре, и вообще – «воплощение богемы и отрицатель семейных ценностей».