Читать «Прыщ» онлайн - страница 2

О! Гаврила бежит… Или катится? Он-то и так… а уж в шубе… «Колобок, Колобок, я тебя съем…». Фиг там, об такой колобок — зубы выкрошатся.

Будду — разбудили. Теперь он меня… будировать будет. О-хо-хошеньки… И нафига я в эти забавы влез? Я же взрослый неглупый мужчина, «эксперт по сложным системам», вторую жизнь живу, прогрессизмом занимаюсь… А веду себя… как пубертатный подросток.

— Гаврила! Что ж ты недоросля свово до такого безобразия распустил! Он же ж…! Шпынь злокозненный… На божницу! В святое место! Прям к лику святого мученика-страстотерпца…! Дышать же ж нечем! Вонища же ж! Ни вздохнуть, ни пёрд..! Быдто весь городской полк три дня без перерыву поносило! Во, аж во рту быдто меди насосался! Враг! Чисто враг всему доброму роду человеческому!

— Ай-яй-яй! От же паршивец! От же шкодник! Ну я его…

— А кто третьего дня гусям на крыльях чёрные звёзды сажей нарисовал?! Выгнал птиц бедных на двор и кричал не по нашему: Ахтунг-ахтунг! Ла фюнф! Птиц и птичниц перепугал до смерти! Бабы с визгу зашлися! Пол-двора помётом загажено! Гуси аж с тела спали! Ведь особенно ж для княжеского стола откармливали! Ведь к Рождеству ж! И в кого ж така гадская сволота выросла?! С какого такого корня поганского?!

— Дык известно. В батюшку пошёл, в Акима Рябину. Ты ж, поди, помнишь, Аким-то смолоду… Акимка-рябинка — поротая спинка.

— Да уж… Акимка — шкодник был известный. И пороли его… и с утра, и с вечера… И по делу пороли, по делу!

— Ага. А помнишь, как он самого тысяцкого коню бубенцы на яйца…? А? Конь — идёт, звон — стоит, тысяцкий головой крутит — понять не может. Ты ж тогда так от хохота давился, что усрался малость.

— Хто?! Я?!! Так. Ты чего ухи вылупил? Пшёл с отсюдова! Гаврила, ну ты ж хоть по сторонам смотри. Этот-то твой, забавник плешивый… услышит-перескажет…

— Да ладно тебе. Ванька — не переносчив. Иди, Ваня, в оружейку — обсохни. Приду — тогда и судить-казнить буду.

Мужи добрые остались посреди двора княжеского делать дело боярское — точить лясы про свою молодость. А я побежал в пристройку местного арсенала, где возле жарко протопленной печки можно обсохнуть и согреться.

Через четверть часа я, одинокий и голый, сидел, одетый в свою налысеную косынку, трансформированную в набедренную повязку, в старом караульном тулупе на плечах и с кружкой какого-то фруктового кипятка в руках. Пробегавший слуга сказал, что это сбитень смородинный. Хотя там, на мой вкус, именно смородины и нет. Есть мята, чебрец и… точно — малиновый лист в большом количестве. Всё это, естественно, на меду.

Мёд был лесной, смешанный, вкусный, душистый, но второго сорта — неочищенный. Лесной мёд не выкачивают из бортей, как из ульев, а вынимают целиком. Вместе с сотами, запасённой пчёлами пыльцой — пергой, разным прочим мусором. В моём сбитне плавали трупики пчёлок.

Вы думали, что «Пчёлки» — это танец оторвавшихся задниц? Попка, попка, я тебя… Бз-з-здынь? — Отнюдь. У нас, на «Святой Руси» это — варёное мясо в хитине. Тьфу, блин, ещё одна… Вообще-то, у нас так дохлых князей возят. Кладут в домовину, заливают мёдом, конопатят щели и поехали… Потом — расконопатили, чуть кипятком сбрызнули, и — как живой. Можно хоронить по месту назначения.