Читать «Дети-404» онлайн - страница 201

Не ленитесь, перечитайте внимательно и задумайтесь, а не повторяете ли вы моих ошибок?

Redwolf, 26 лет

Нет ничего хуже, чем одиночество в этом переполненном людьми мире

Про этот проект мне рассказала моя сестра. К моему стыду, в ключе: «Я считаю, что родители неправильно поступают. Смысл орать и бить? Надо их всех к психиатру тащить. Доказано же, что это психическое отклонение».

В годы студенчества я собиралась быть психиатром и немного увлекалась темой гомосексуальности. Я попыталась объяснить своей сестре, что небольшая доля психических отклонений есть, но тогда эти люди страдают от этого и сами обращаются к врачу за помощью.

Если же человека устраивает его ориентация, то, скорее всего, это генетическая особенность. А значит, лечить его от этого – все равно что негра лечить от черного цвета кожи, а китайцев обвинять в низкорослости.

На что моя сестра философски заметила: «Ну не знаю. В 14 лет решить, что ты гомосексуалист, – по-моему, это просто выпендреж и попытка привлечь к себе внимание. Как раньше эмо». Вот так-то.

Мне стало любопытно, чего же она там такого начиталась и насмотрелась, что ее так прорвало. Я залезла к вам в группу. Почитать-посмотреть. Честно говоря, пришла в ужас. Сейчас попытаюсь объяснить, почему…

Я работаю врачом. Инфекционистом. В больнице Боткина, что находится в Санкт-Петербурге.

Несколько лет назад, только начиная работать с ВИЧ-инфицированными, я поняла, насколько наше население «информировано» в некоторых вопросах. В большинстве своем эту информацию они черпают из Интернета и из сказок, рассказанных их знакомыми. Тогда я впервые столкнулась с понятиями «гнобить», «дискриминировать», «затравливать».

Мне хотелось биться головой об стену, когда ВИЧ-инфицированные беременные, рыдая, рассказывали мне, как к ним относятся врачи в гинекологии. Как на них смотрят другие беременные. Как они в ужасе скрывают свой диагноз от родственников мужа, а иногда и от своих родственников…

«Я узнала о ВИЧ-инфекции на 26-й неделе беременности. Врач в гинекологии наорала на меня, обвинив в том, что я скрывала от них это заболевание. Она орала так, что это услышали беременные, сидящие в очереди перед кабинетом. Когда я в слезах и шоке выползла из кабинета, от меня шарахнулись, как от прокаженной… Никакой информации, что мне делать дальше, я не получила. Врачиха отказалась со мной работать» – это практически стандартная история. Так я впервые серьезно столкнулась с неприятием обществом какого-либо типа людей.

Позже мне «повезло» узнать детей, оставляющих родителей в больнице умирать. Увидеть, как супруги расстаются, узнав о диагнозе своей половины. Пообщаться с детьми, которых матери толкнули в психушку, чтобы они не мешали им жить. Увидеть, как новорожденных бросают матери. И больных, и здоровых. Блин, да с какой грязью только не сталкивается обыкновенный врач в обыкновенной больнице. И для себя я установила, что нет ничего хуже, чем одиночество в этом переполненном людьми мире. Одиночество, доводящее до такого отчаяния, что человек предпочитает не жить вовсе. Наш преподаватель по психиатрии говорил: «Большинство суицидентов хотят не самой смерти, а избавления от невыносимой психической боли».