Читать «Падение Царьграда. Последние дни Иерусалима» онлайн - страница 170

— Я заплачу тебе за все места.

— За все пять?

— Да.

— Вперед?

— Да.

Найдя пустую лодку и договорившись с хозяином, женщина молча уселась на скамью и, когда лодочник отвалил от пристани, загроможденной всякого рода судами, протянула ему золотую монету.

Лодочник взглянул на золото, насупил брови и поднял весла.

— У меня нет сдачи, — сказал он, — и такими деньгами тебе со мной не рассчитаться; давай другие, а то я вернусь.

— Друг мой, — произнесла спокойно женщина, — доставь меня скорее к первым воротам Синегиона, и монета твоя.

— Клянусь Пресвятой Богородицей, что моя лодка полетит, как птица, ты только сядь на середину… Вот так… Хорошо.

Лодочник был здоровенный, искусный в своем ремесле парень, и действительно, лодка полетела с неимоверной быстротой, как на гонке.

Женщина в лодке не обратила никакого внимания на движение, царившее в заливе. Она сидела, поникнув головой и закрыв лицо руками.

— Мы почти доплыли, — сказал, наконец лодочник.

Не поднимая покрывала, женщина взглянула на берег, где в низенькой стене виднелись ворота, перед которыми стояла большая толпа.

— Высади меня здесь.

— Берег топкий, ты здесь не выйдешь.

— Ничего, положи весло на землю, и я по нему проберусь.

Через минуту женщина была на берегу, откуда бросила лодочнику обещанную золотую монету, и, не дожидаясь благодарности, поспешно направилась к воротам.

Очутившись внутри Синегиона, она прошла мимо толпы, обсуждавшей готовившуюся казнь, точно это была новая комедия.

Пройдя галерею, женщина достигла северной части здания. Широкий крытый проход вел к воротам, которые отворялись прямо на арену. Перед проходом стоял солдат иностранного легиона.

— Друг мой, — сказала женщина, подходя к нему и говоря умоляющим тоном, — еретик, который пострадает сегодня, еще здесь?

— Его доставили сюда вчера ночью.

— Бедный человек, — произнесла женщина, — он мне родственник, нельзя ли его видеть?

— Приказано никого не пропускать, и к тому же я не знаю, где он находится.

Женщина залилась слезами и стала в отчаянии ломать себе руки. Неожиданно с арены послышался рев дикого зверя, и женщина вздрогнула.

— Это рычит Тамерлан, — объяснил солдат.

— Боже мой! — воскликнула женщина. — Лев уже выпущен на арену.

— Нет, он еще в клетке. Его не кормили три дня.

— Можно мне постоять у двери на арену?

— Да, но если ты родственница, то тебе будет тяжело видеть его смерть.

Женщина ничего не отвечала, а вынула из кармана золотой, который положила на ладонь своей руки.

— Я не прошу, чтобы ты нарушил приказание, но дозволь мне постоять у ворот и посмотреть на несчастного, когда его выведут на арену.

— Хорошо, — сказал солдат, взяв золотую монету, — в этом нет ничего дурного. Иди.

Женщина быстро подошла к решетчатым воротам, сквозь которые виднелась арена.

Арена была пуста и посыпана мокрым песком, а над окружавшей ее, словно колодец, высокой стеной виднелись тысячи зрителей — мужчин, женщин и детей, в праздничных одеждах.

Казнь была назначена в полдень, и до этого времени женщина, стоя у ворот, плакала, вздыхала и молилась. Солдат вскоре совершенно забыл о ней. Она заплатила ему за свое место, и ему нечего было о ней беспокоиться.