Читать «Падение Царьграда. Последние дни Иерусалима» онлайн - страница 149

От этой мысли на глазах выступила непривычная слеза.

Пока эти мысли теснились в его голове, он переступил через порог древних ворот. Смутно видел он окружавшие его предметы и ощупью пробирался по дороге, вдоль деревьев и кустов, среди которых уныло гудел ветер. Наконец он достиг площадки, загроможденной остатками железных перекладин и деревянных балок. Это были развалины замка.

Колокол продолжал звонить.

Мирза повернул налево, чтобы обойти снаружи жилище своих предков.

Достигнув задней стороны развалин, он увидел огоньки в окнах небольшой постройки, возведенной среди них, и услышал человеческие голоса. Они приближались, и через несколько минут он увидел, что с возвышения спускалось несколько мальчиков в белой одежде, которые несли в руках свечи, защищенные бумажными фонарями. За ними показался целый ряд монахов в черных рясах с блестящими лысыми головами.

В конце процессии шла женщина в черной одежде. Мирза напрягся. Он вспомнил, что старик в Отранто рассказывал, как каждое утро и вечер графиня Корти ходила молиться в устроенную среди развалин часовню.

— Это она, это графиня, это моя мать!

Он видел теперь перед собой только одну эту печальную фигуру в черной одежде. Она шла тихо, с достоинством, и хотя не была молода, но из-за благородной осанки не казалась старой.

Мальчики и монахи скрыли от него фигуру женщины.

— О Аллах и его пророк! — тихо воскликнул он. — Неужели я не увижу ее лица, неужели она не узнает, что я ее сын?

До сих пор он думал об одном: как бы увидеть мать. Но теперь впервые он задумался: признаться ли ей?

Между тем процессия вошла в ворота замка.

Мирза побежал вокруг стены в надежде встретить процессию с другой стороны и близко увидеть графиню. Но не успел он сделать несколько шагов, как остановился, дрожа всем телом, словно ребенок. Он неожиданно в одно мгновение понял странное положение, в котором находился: если он откроется графине, то придется рассказывать с той самой ночи, как его похитили пираты. Конечно, ему нечего стыдиться своих геройских подвигов, и кому же эти подвиги кажутся столь славными, как не сердцу матери? Но, однажды вступив на путь откровенности, нельзя было на нем остановиться. А как мог он, христианин по рождению и крещению, рассказать матери, что он сделался мусульманином? Это нанесло бы бедной женщине еще более тяжелый удар, чем все те, которые поразили ее до тех пор. Нет, это было невозможно, Он был на это неспособен, и к тому же новая жизнь, начатая со лжи, должна была кончиться рано или поздно очень плохо. Он должен был сказать ей, что приехал в Италию с целью подготовить погибель христианского государства для торжества мусульман. Конечно, узнав об этом, она проклянет его, как чудовище.

В эту минуту перед бедным Мирзой восстал образ Магомета. Он вспомнил его слова при прощании, его доверие к нему. Неужели он изменит ему ради своей матери? К тому же Мирза был воином в душе и всего более на свете дорожил военной славой, а с изменой Магомету прощай и слава.

Что было ему делать? Он нашел свою мать, она была подле него и в эту самую минуту молилась о его возвращении. Должен он был броситься в ее объятия и вместе с тем изменить своему другу и благодетелю?