Читать «Баллада о Георге Хениге» онлайн - страница 32

А я по утрам ходил в школу, где проводил пять томительных часов. Глухая стена отделяла меня от других ребят. Я с головой погрузился в мир Георга Хенига, населенный тенями, царями, богами, говорящими деревьями, полумраком и таинственными голосами. Этот мир был мне гораздо ближе реального, угнетающего, безжалостного мира зеленых парт, черной доски, указок, двоек и замечаний, непонимания учителей и насмешек одноклассников.

Из школы я мчался домой, швырял в угол портфель, хватал синие кастрюльки и почти бежал к Георгу Хенигу.

В последнее время он как-то ожил. Доставал по одному инструменты из ящика, протирал их, задумчиво рассматривал, говоря что-то себе под нос по-чешски. Просил меня подать ему деревянные пластины — дерево со Шпиндлеровой мельницы и дерево из Миттенвальда. Я осторожно разворачивал кусок шерстяной ткани, на цыпочках подносил их ему, словно что-то драгоценное и хрупкое, и садился рядом.

— Видел тут, — говорил он, — кольца, видел? — Дощечки были покрыты сетью тонких и толстых волнообразных линий, расширявшихся книзу и сужавшихся кверху.

— Вижу. Что это?

— Дерево зрели, много богати! Дерево — цар. Трогай тут.

Он заставлял меня, закрыв глаза, проводить кончиками пальцев по поверхности дощечек. Дерево словно ежилось.

— Чувствует?

— Чувствую!

— Что?

— Очень гладкое... как кожа.

— Тепло чувствовал?

От дерева исходило тепло, которое проникало в меня, заполняло изнутри, задержавшись на мгновенье где-то под ложечкой, растекалось по всему телу, размягчало всего меня.

— Откуда оно идет?

— Собирало солнце в Бохемии, двеста лет, триста, дишало теплим ветром.

— Воздухом.

— Не воздух, ветер! Потом отец нашел, говорил с деревом, спрашивал, хочет пойти в наш дом.

— А потом?

— Отец делал дом для дерева, где било сухо и тепло. Чтоби не бил у дерева вода.

— Как же оно будет жить без воды?

— Живет! Дерево живей стари Хениг. Когда води нет, поет лучше, как сказать... — Старик раскачивался на диване, чтобы показать мне, как поет дерево.

— Мягче?

— Да, мягко, красиви глас! Слишишь? — Он легонько постукивал костяшками пальцев по дереву, которое издавало нежный звон.

— Слышу!

— Слишит... добро ухо. Я сказал — ти цар. Не верил, смеялся!

— Я не смеялся, — шептал я, — постучи еще раз!

— Сам постучи.

Так мы сидели часами, дощечкой постукивая по дощечке. Это было чудесно.

Иногда старик, задумавшись над дощечкой, вслушивался в голос дерева, долго смотрел на нее, шевелил губами, поглядывал на меня. В конце концов осмелился однажды сказать:

— Виктор, учить тебе делать скрипка?

— А это очень трудно?

— Очень трудно. Вся жизнь стари Хениг делал скрипка и сами лучши не сделал. Еще думал как, думал, думал... Хотит сделать скрипка для господа бога.

— Та, что ты сделал для меня, была очень хорошая! Папа сказал, ты лучший из мастеров.

— Добра скрипка, маленька, — смеялся он, — для цар.

— Сколько лет надо учиться?

— Много, — огорчился он, — жалько, нет время тебе учить. Жалько очень. Стари Хениг скоро уходить.

Обоим нам становилось грустно. Я брал у него пластины, заворачивал в шерстяную ткань и укладывал на дно ящика. Убирал инструменты.