Читать «Наш Современник, 2005 № 06» онлайн - страница 31

Размышляя в госпитале по этому поводу, я пришел к следующему заключению. Второй батальон явно отставал, наступая на левом фланге полка, не встречая, как потом выяснилось, особого сопротивления. Одна рота не могла решить боевой задачи полка. Отдавать же роту на явное уничтожение полковник Курешов Н. Д. не захотел. Роту он решил влить во второй батальон, что позволило бы ему повысить боеспособность личного состава с целью усиления темпов наступления полка. Эти надежды не оправдались, с первых же шагов я почувствовал инертность комбата. Я в это время не знал, что это был вчерашний политработник, не закончивший даже полковой школы.

Если уж обозначился успех, то какой смысл возвращать роту с рубежа, определявшего общий успех наступления полка? Зачем отдавать за здорово живешь опять немцам хутор? Дальше. Когда рота вернулась в расположение полка, мы не знали, кого и чего так долго ждем. За время бездействия рота при благополучном стечении обстоятельств, да если бы с нами пошли три танка, могла бы запросто достичь границы еще засветло. Остается догадываться, что Курешов Н. Д.преследовал две цели: подтягивал сильно отставший второй батальон, выравнивая линию наступления полка, и подспудно лелеял мысль: если комбат выйдет из строя, то чтобы второй батальон возглавил я. Разве батальон майора Колоярцева, при примерно равных условиях, не мог наступать в таком же темпе, как и рота старшего лейтенанта Дмитриева?

При выходе батальона Колоярцева на одну линию с Курешовым Н. Д. мне был дан приказ о следовании в полосу наступления второго батальона.

Штурмовики ещё раз сходили в атаку, обстреливая укрепления уже на самой границе. Оружейно-пулемётная стрельба у соседей притихла.

Итак, мы последовали за полковником, не ведая, куда и зачем, сдвинувшись в полосе наступления роты влево примерно на километр. Затем какое-то расстояние прошли по направлению к границе, параллельно прежнему направлению движения. Вижу, Курешов Н. Д. улегся на траву на небольшом откосе, упиравшемся в болото рядом с тропинкой, по которой мы двигались. Он остановил Колоярцева и что-то сказал. Вскоре подозвал и меня. После небольшого раздумья обратился ко мне со словами, что переподчиняет меня майору Колоярцеву. Не предполагал, что полковника вижу на поле боя в последний раз.

Мне сразу стало ясно, что переподчинение не вызывалось боевой необходимостью. Но я в эти минуты не мог думать о том, что командир полка мог разочароваться в комбате-2 и что он на всякий случай решил держать меня под рукой в расположении второго батальона.

В 1976 году в Доме Советской армии мы пышно отмечали 50-летие нашей дивизии. В ресторане ко мне подвели двоих незнакомых мне людей, один из которых был в форме полковника. Представили: «Бывший командир первого батальона 171-го полка Беляк и его начальник штаба Розов». Поскольку мы подвыпили, то взгляды с обеих сторон были не только глубоко изучающие, но и недоверчивые. При моей хорошей зрительной памяти мне стало очевидно, что этих людей я не знаю и вижу их впервые. Я ответил, что командиром первого батальона был майор Иванов, погибший в танке на рассвете 17 ноября. Полковник Беляк, с которым мы впоследствии подружились и над могилой которого, как мне сказали на поминках, я произнёс хорошую речь, стал утверждать, что он был комбатом. Только через несколько минут выяснилось, что он заменил майора Иванова уже после его гибели и моего ранения, и сразу разговор перешел с недоверчивого тона на товарищеский. Я этот пример привёл потому, что Беляк резко отрицательно охарактеризовал бывшего комбата-2: Колоярцев — трус. Это впоследствии подтвердили и другие однополчане, в том числе и Рыбкин A. M., бывший комсорг этого батальона, находившийся при Колоярцеве до его ранения в палец, после которого он тут же убыл в санбат. Поскольку Колоярцева я в бою не видел, то судить о нём не могу. Но другой оценки я не слышал.