Читать «Бойтесь данайцев, дары приносящих» онлайн - страница 138

Нынче, после того как советских космонавтов слетало уже четверо и все живыми-здоровыми вернулись, страх перед космосом притупился и, наоборот, возникло в отряде понимание: полет – это все, что нужно для жизни: всемирная слава, деньги и бесконечная любовь населения. И после того, как ты станешь космонавтом летавшим, любой твой проступок с тебя будет списан, хоть что ты натвори. Любая ночь с любой Иноземцевой. Как у Германа: пьяным за рулем ездит, в аварии попадает, секретные документы теряет – а все хоть бы хны. Поэтому все в отряде готовы жилы рвать, лишь бы их в космос забросили. И не только жилы – перед начальством, тем же Провотворовым, тянутся, как солдатики перед капралом. Готовы задницу ему лизать. Фу, он, Нелюбин, не из таких.

Поэтому и шансы у него на полет – которые два года назад, в марте шестьдесят первого, были один к трем (но полетел Юрка!), стали теперь плавно стремиться к нулю. Ну, и хай с ним. Сейчас так, а, может, завтра станет по-другому. Глядишь, придут к власти, в стране и в отряде, не самодуры и солдафоны, типа Хруща и Провотворова, а нормальные люди – вот тут он и будет на коне. Главное, уметь терпеть и ждать. А пока терпишь и ждешь – уметь наслаждаться, чем Бог послал.

Вот, к примеру, сегодня: почему бы ему не пойти и не выпить пивка? Тренировок нет, шалман на Чкаловской работает, деньжата имеются. Сказано – сделано. И капитан Нелюбин собрался, оделся в гражданку (что естественно при походе в злачное место) и отправился за пивком.

А в пивняке оказались двое наших, космонавтов нелетавших, Валька Филатов да Ванька Аникин. В форме даже туда приперлись, как дурачки. Ему замахали: «Привет, Григорьич! Иди к нам!» А сами уже хорошенькие. Ну, что теперь – не игнорировать же их за то, что они устав нарушают! Но вообще странные люди: он-то в отпуске и одет по гражданке, но они раз в форме, значит, считай, на службе. Зачем в шалман явились в обмундировании? Сил не хватило дойти домой переодеться? Дом рядом.

Все равно: сел с ними. Стал выпивать. Чинно, культурно. А эти двое – совсем хорошенькие. Пьяный базар меж ними начался, спор дурацкий. Вроде как и не всерьез, с подначкой, все равно оба, алкоголем разогретые, помаленечку распалялись. Начались типичные пьяные выкобенивания, споры и хвастовство. Эх, уйти бы ему, Грише, в тот момент, пока не поздно, – но кто ж знал! А эти двое все меряются, у кого длиннее и толще.

– Ну, и сколько ты, Валя, на центрифуге перенес? Я десяточку «жэ» вытерпел, а тебя с шести унесли.

– Что, меня?! Меня, говоришь, унесли?! Да это ты, хиляк, даже до восьми не добрался. Вон, посмотри на себя. Плечи узкие, ручки как макаронинки.

– Да ты сам сморчок!

– Да я тебя как пацана сделаю!

– Нет, это я тебя, мальчишку, урою!

Решили Аникин с Филатовым на руках тягаться. Заелозили по столу, дурачки, – и кружку опрокинули, пиво полилось, а посуда на пол – дрызнь, и разлетелась на кусочки. Буфетчица Нюра – хозяйка места, громогласная особа, сама огромная, дебелая, лицо красно-рыжее, как открыла тут свое хайло – ей все равно, кто перед ней: военные, летчики – все одно, она и здесь, и по жизни вообще главная, ясно? Главная, и точка, и никто не моги ее порядки нарушать. Заорала от прилавка: