Читать «История московских кладбищ. Под кровом вечной тишины» онлайн - страница 17
Юрий Валерьевич Рябинин
С учреждением больших общегородских кладбищ появилась и собственно профессия могильщика. Нынешние работники системы погребения утверждают, что их профессия самая древняя. Она существенно старше всех прочих известных древних профессий: когда те только-только зарождались, могильщики уже были вполне квалифицированными и хорошо организованными профессионалами. Едва человек созрел до понимания, что умершего соплеменника нежелательно оставлять поверх земли, так сразу и появились могильщики. Но, справедливости ради, нужно заметить, что это трактовка в духе народной этимологии. Существование могильщиков впервые документально подтверждено в начале IV века н. э.: в церковном христианском документе 303 года Gesta purgationis Caeciliani, среди прочих клириков (ordinis minoris), упоминаются т. н. fossores — могильщики, или копатели. Но, обратим внимание, что документ этот относится к эпохе, когда христианство еще не стало в Римской империи государственной религией, а его исповедники подвергались жесточайшему преследованию, и, следовательно, все ordines minoris, включая даже episcopus, исполняли свои обязанности, что называется, на общественных началах, «во славу Божию», то есть помимо какой-то основной деятельности. Таким образом, как о профессиональной группе, о fossores говорить еще не приходится. В России же профессия могильщика, именно как основное средство существования занятого этим ремеслом лица, сложилась вообще относительно недавно: не более двухсот пятидесяти — трехсот лет назад, как раз одновременно с появлением больших кладбищ. Естественно, и до этого люди умирали, и кто-то выкапывал для них могилы. Но, с каким бы мастерством это ни делалось, могилы («гробы») тогда копали, строго говоря, непрофессионалы. Этим по совместительству могли заниматься представители любых «неблагородных» сословных или профессиональных групп — крестьяне, мещане, кузнецы, плотники, печники, пастухи и т. д.
После 1917 года на нивы Божии — приходские кладбища в центре Москвы — обрушился второй период гонений. Понятно, на них давно уже не хоронили. На большинстве уцелевших надгробий невозможно было даже и разобрать, кто именно там покоится, — на непрочном известняке надписи сохраняются недолго. Но эти кладбища сами по себе были памятниками. Они напоминали о времени, когда в Москве, и по всей России, никаких других, кроме приходских, кладбищ не существовало. Всего в советской столице было уничтожено свыше 400 приходских кладбищ. И, как правило, уничтожались они вместе с самими храмами. Но уже совсем удивительно, что нивы Божии ликвидировались при действующих церквах. Еще в 1970-е годы у Троицкой церкви на Воробьевых горах находилось полтора — два десятка каменных надгробий: саркофаги, обелиски-часовенки и т. п. Сейчас там остался единственный памятник — на могиле протоиерея Петра Соколова, настоятеля этого храма с 1867 по 1910 год.
Гораздо более обширное кладбище существовало при церкви Всех Святых во Всехсвятском (на Соколе). Здесь, у южной стены храма, еще и в 1980-х было довольно много всяких памятников — плит, обелисков, колонн, крестов, с надписями, с именами. Село Всехсвятское было пожаловано перешедшему в русское подданство грузинскому царевичу Александру Петром Первым. И здесь, при церкви, кроме жителей села, были похоронены многие грузинские князья, священнослужители, деятели культуры. Теперь на месте старинного приходского кладбища аккуратный газон. За апсидой храма одиноко стоит последний памятник Всехсвятского кладбища. На нем написано:
