Читать «Граф Никита Панин» онлайн - страница 287

Екатерина решила открыть Павлу глаза на связь Разумовского и Натальи Алексеевны. Он не поверил. Жена плакала несколько дней и уверяла его, что свекровь хочет рассорить их. Павел стал на сторону жены, и Разумовский продолжал быть третьим в их долгих вечерних застольях…

Не появилось у Натальи Алексеевны и наследника. «Во всем только крайности, — ворчала Екатерина по этому поводу, — когда мы гуляем — так двадцать верст, когда танцуем — двадцать контрдансов, двадцать менуетов, чтобы в комнатах не было жарко, совсем их не топим. Если все натирают лицо льдом, у нас все тело становится лицом. Словом, умеренность не для нас. Опасаясь дурных людей, мы не доверяем никому и полагаемся только на себя. Полтора года прошло, а мы ни слова не знаем по-русски и хотя очень желаем учиться, у нас нет времени этим заниматься. Все у нас вверх дном…»

Царица была в полной растерянности. Она даже полагала, что Никита Иванович может тут помочь. «Я думаю, что если ослепленный великий князь инако не может быть приведен в резон насчет Разумовского, то не может ли Панин уговорить его, чтоб он Разумовского услал в море, дабы слухи городские, ему противные, упали…»

Но невестка уже не могла обойтись без Андрея, и Павел не хотел отсылать фаворита…

Все более и более смелые речи звучали за столом у Павла. Все вместе — обида за отца, обида за жену, обиды в каждодневной жизни, отсутствие возможности влиять на ход государственных установлений — все это посеяло в Павле ненависть и отвращение к матери. Он пришел на заседание государственного совета и высказал критические замечания о политике — его перестали приглашать. Он написал записку о государстве вообще, высказав там свои наболевшие мысли — Екатерина с презрением отвергла ее, не захотев даже прочесть. Он просил двадцать тысяч на уплату долгов жены — Екатерина ему отказала, в то время, как фавориту дала пятьдесят тысяч «на булавки». Все раздражало его, все заставляло относиться к матери с особым недоверием и ненавистью. Он боялся, что его отравят, и каждое блюдо к столу заставлял пробовать. Он стал подозрителен и мнителен. И слова жены, почему же мать отрешила его от престола, когда только он должен был наследовать трон отца, упали на благодатную почву…

Так созрел заговор…

Глава пятнадцатая

Ясный солнечный день последнего месяца осени заставил все население Петербурга высыпать на улицу. Важно прохаживались воспитатели с детьми, сновали из одной модной лавки в другую великосветские дамы, только что получившие последние новости из Парижа, запасаясь лентами и кружевами — они снова вошли в моду. Гуляли, не спеша, городские щеголи, взмахивая тонкими тросточками и увешав себя цепочками от карманных хронометров. Бегали по всем переулкам бойкие городские мальчишки. Теснились среди толпы продавцы всякой мелочи, расхваливая свой немудреный товар…