Читать «Завидное чувство Веры Стениной» онлайн - страница 34

Копипаста говорила звонко и торжественно, придерживая новость, как полы разлетающегося больничного халата:

— Привет, что делаешь?

Вера начала рассказывать, и Юлька ждала, переполненная новостью, пока ей говорили про университет, зачёт и какую-то методичку.

— Понятно, — сказала Юлька. — А я тут родила между делом. Дочка, три двести, Евгения.

Ночью её увезли на «Скорой» в четырнадцатый роддом, на Уралмаш.

— Больно было? — спросила Вера, но Юльку в этот самый момент отогнали от телефона-автомата другие роженицы, халатные женщины всех возрастов и размеров. Вера увидела их как наяву, ощутила сладковато-тошный запах грудного молока — она привыкла к нему, разглядывая нескончаемых мадонн. Медленно и аккуратно, как уснувшее дитя, Вера опустила на рычаги телефонную трубку, а потом зарыдала так глубоко, что вместо слёз могла бы течь нефть. Но потекли всё-таки слёзы — правда, не сразу.

Глава пятая

Кто скажет, чтоб Сальери гордый был

Когда-нибудь завистником презренным…

Александр Пушкин

— Лара, я уехала, — сказала Вера скорее себе, чем дочери, — Лара на такие известия обычно не откликалась. Таксист наверняка включил счётчик ожидания — мелочь, а неприятно. Сама виновата, нечего было так долго собираться. С годами вроде бы всё делаешь сноровистее и лучше, чем в молодости, но вот времени на это отчего-то уходит всё больше.

Вера закрыла дверь, подергала её, потом открыла снова и зашла в квартиру — проверить, выключен ли газ и не оставила ли вдруг Лара открытым кран в кухне. Неврастения, повышенная до звания привычки. Будет продолжать в том же духе — глядишь, дослужится и до семейной традиции.

Стенины жили на третьем этаже, поэтому лифтом пользовались редко — вот и сейчас Вера быстро спустилась вниз по ступенькам, задерживая дыхание, точно ныряльщица. В подъезде у них всегда пахло прокисшими тряпками, как на картинах Адриана ван Остаде. Вера свысока — с площадки сверху — глянула в почтовый ящик, как делала ещё школьницей, ожидая писем из Чехословакии. Полоска над хлипкой металлической дверцей оставалась тёмной — да и что им могли прислать? Бесплатную газету, квартирный счёт?

В детстве Вера переписывалась с девочкой из Чехословакии, звали её Рената Галбава. Адрес раздобыла мама, она работала в кадровом отделе Верх-Исетского завода, куда часто приезжали чехи из города-побратима Пльзеня. Гостей везли в детский клуб интернациональной дружбы, где пионеры с порога обшаривали взглядами дорогих гостей — принесли с собой конфеты? Фломастеры? Главную пионерскую валюту — жевачку? (Именно так, через е.) Предвестники перестройки, свердловские чехи, послушно одаривали кидовцев сувенирами, а Вере подарки доставались сверх программы, потому что мама приятельствовала с начальницей КИДа, Марией Владимировной. Однажды Мария Владимировна принесла Вере нейлоновый пионерский галстук, и та щеголяла в нём, пока не сожгла ему случайно кончик утюгом. Та же начальница передала маме адрес девочки Ренаты, и Вера в тот же день написала недлинное письмо — предложила дружить и переписываться. Рената ответила быстро, весточка пришла месяца через три. В почтовом ящике лежал листок с извещением — на ваше имя получено м/п из ЧССР. Вера с мамой на ночь глядя побежали в отдел доставки — слева от кинотеатра «Буревестник», если встать к нему лицом. Работница в серой блузе протянула Вере мягкий конверт, в правом углу которого сияла, словно икона, прекраснейшая почтовая марка с королевишной. Для Ренаты, похоже, всё было важно — конверты, марки, почтовая бумага, почерк. Пришли мне свою фотографиру, дорогая подруга Вера.