Читать «Завидное чувство Веры Стениной» онлайн - страница 15
Анна Александровна Матвеева
Плач её временами напоминал хохот, соседи стучали в стену, а мама сидела рядом и гладила Веру по плечу, которое всё ещё помнило другое касание.
Наутро Юлька не позвонила. Решила больше не общаться с Верой — так было честнее. Но уже через две недели после того, как вышло интервью в газете, Вадим обозвал Юльку дурой.
— Твоя подруга очень меня подставила, — с упрёком сказал он Вере. — Хоть бы показала вначале… Там столько ляпов!
Юлька на «дуру» обиделась — тем более что в газете все сказали, интервью отличное. Её даже отметили на летучке!
Вера не собиралась читать это интервью, не хотела даже думать о нём — но зачем-то пошла тем же вечером в мастерскую. Был вторник, запретный день, Вадим трудился над портретом: женщина сидит спиной к зрителю, любуется пейзажем. Отвернувшаяся Джоконда.
— Сними ты свой берет, жарко ведь, — сказал художник Вере. — Каждый раз думаю: почему она его не снимает?
Вера послушно стянула берет, почувствовав запах своих волос — так пахло от хомячка, который жил в детстве у Бакулиной. Ему бросали в аквариум грязную вату из ушей.
— Я пойду, — сказала Вера, но Вадим был слишком занят своей работой, чтобы ответить.
Впоследствии он стал по-настоящему знаменит, Вере часто попадаются статьи о нём и каталоги выставок. Отвернувшуюся Джоконду — «Вечер Юлии» — приобрели для частного собрания знаменитого коллекционера Дэвида А.
А Юлька пришла к Вере с повинной через месяц — и даже летучая мышь была рада её возвращению.
Глава третья
Пора расцвета может легко пройти незамеченной.
Мюриэл Спарк
Тонечка Зотова, философ из детского сада, по-прежнему оставалась невидимой. А ведь эта девочка, лицо которой память так и не смогла проявить до конца — оно расплывалось и ускользало, как пейзаж Моне, — была до отказа набита ценными сведениями.
— Завидовать — нехорошо!
— Ногами болтать нельзя, а то у тебя мама умрёт!
— Не закатывай глаза, Верочная! Стукнут по голове, такой и останешься!
Тонечка твёрдо знала, что, если у человека выпала ресничка, нужно вначале спросить, из какого глаза, а потом — загадать желание. Трамвайный билет со счастливым номером — разжевать и проглотить, лавровый лист в тарелке с супом — это к письму, а если встать между воспитательницей и нянечкой (обе были милые Людмилы), то сбудется всё, что пожелаешь!
Интересно было бы встретиться с этой Тонечкой сейчас, мрачно думала Стенина, выкапывая из кучи выстиранного, но невыглаженного белья тёплые колготки. Интересно было бы узнать, сколько желаний сбылось в жизни у этой дуры.
В юности Вера носила тонюсенькие колготки, чёрные или бежевые, «телесные», как тогда говорили. Бакулинская сеструха объясняла, что телесные — элегантнее. Даже зимой Вера Стенина отважно щеголяла в капроне, хотя мама умоляла поддевать короткие тёплые штанишки. Поверх колготок, Веруня! Не видно будет! Вера сбегала вниз по лестнице — и от мамы, и от штанишек. Ноги мёрзли страшно, бёдра под капроном отливали красным и ещё долго потом согревались в тепле какой-нибудь мастерской или видеобара «Космос», где было модно вечерять в девяностые.