Читать «Мастер зверей. Бог грома. Бархатные тени» онлайн - страница 289

— Да, вы правы, — согласилась она. — Но когда дело касается женщин, мужчина становится совершенно слепым и не видит даже самых явных ловушек. Я не люблю Огасту, а она решила непременно стать женой Алена. — Она сунула руку под подушки и вытащила, крепко зажав в кулачке, какой-то предмет. Я уловила блеск золота, но не разглядела, что она держит, поскольку она прижала руку к груди, стиснув то, что прятала, между телом и ладонью.

Веки ее опустились. Сперва я подумала, что это от утомления, но затем поняла, что она глубоко задумалась. В это мгновение она отдалилась от меня. Амели вышла вперед и сделала мне знак. Я обнаружила, что покорно, без слов поднимаюсь из кресла, чтобы оставить Викторину и ее самозванную охранницу одних. Сейчас я хотела бы увидеть Алена и увериться в его присутствии, что сгущающиеся тени — лишь плод моего воображения. Но Ален был с гостями, и мне пришлось ждать в одиночестве.

Викторина спустилась к обеду, оживленная и очаровательная. Возможно, ей пришлось пересилить себя из опасения, что, если ее не будет, миссис Дивз и дальше будет разыгрывать здешнюю хозяйку. Но если даже и так, следов усилий не было видно.

Поскольку это был воскресный вечер, мы предавались пристойным развлечениям. Несколько часов мы провели в Белой комнате с фресками, где две девушки из Брайтона пели и музицировали, а джентльмены периодически выходили, наверное, покурить и обсудить вопросы политики или бизнеса, считавшиеся слишком сложными для женского разумения.

Ален этим вечером не совершал тайных вылазок в сад, он оставался сидеть между Викториной и миссис Дивз. Я держалась в стороне от общества, довольствуясь возможностью просто посидеть и отдохнуть.

Когда на следующий день мы ехали в Сан-Франциско (точнее, через два дня, потому что Ален хотел оградить Викторину от переутомления и растянул наше путешествие вдвое), миссис Дивз все еще разделяла наше общество. Викторина много чего бубнила на этот счет, я лишь надеялась, что ни Амели, ни Фентон, сидевшие с нами в карете, не расслышат ее. Она выражала надежду, что дорогую Огасту в легком экипаже Алена будет всю дорогу тошнить, и это, конечно, несколько охладит ее брата. Однако, если быстрая езда и вызвала у миссис Дивз подобные ощущения, она не выказала никаких признаков дурноты.

В эти часы у меня было время глубоко и серьезно поразмыслить о себе самой. Чувство долга не позволяло мне покинуть Викторину, ведь она была действительно больна. Но какой-то внутренний инстинкт предупреждал, что я лишусь душевного спокойствия, если останусь. Я нашла в себе силы взглянуть правде в лицо. Ален Соваж (я уже больше не думала о нем как о «мистере Соваже») стал для меня — безо всякой моей на то воли — центром всего, он слишком сильно занимал мои мысли. Стоило ему войти в мою комнату, чтобы я потом весь день ощущала его волнующее присутствие.

Романтическая любовь, как ее описывают авторы чувствительных романов… Я долго испытывала серьезные сомнения, что такое чувство вообще существует, считая его писательским вымыслом, и никогда бы не поверила, что буду подмечать малейшее движение единственного мужчины, ловить каждое его слово, удерживать себя, но страстно желать малейшего предлога побыть с ним.