Читать «В царствование императора Николая Павловича» онлайн - страница 93

Император молча кивнул, и задумчиво посмотрел на сияющее лицо Сергеева-младшего. Он был человеком неглупым, хорошо разбирающимся в людях, и кое-какие выводы из увиденного и услышанного (а также доложенного ему доброхотами) уже сделал. Но пока Николай Павлович хранил молчание, делая вид, что он ничего не замечает.

Конечно, он легко мог бы пресечь так неожиданно вспыхнувший роман между новоявленными "Ромео и Джульеттой". Например, отправить дочку погостить к родственникам жены в Пруссию. Но, он очень любил Адини, и прекрасно понимал – как тяжело ей будет пережить разлуку с любимым человеком.

К тому же Николай помнил, что Адини тяжело больна, и без лечения врачами из будущего ей не выжить. Вполне вероятно, что тоска погубит ее еще быстрее. Уж пусть все идет так, как идет. Адини поправится, Сергееву-младшему император подберет красавицу жену из знатного и богатого семейства. Юношеская влюбленность дочери, как считал император, пройдет сама собой. Тут, главное, не делать резких движений и торопить события.

Цесаревич Александр Николаевич тоже попытался было удрать в будущее, но тут отец проявил принципиальность, напомнив о том, что ему надо заняться устройством семейного гнездышка в Аничковом дворце.

А Ольге Румянцевой ехать к домой в XXI век ужасно не хотелось. Если говорить честно, то она влюбилась. Влюбилась в милого, немного смешного, взбалмошного и ужасно несчастного Карла Павловича Брюллова… Он нарисовал-таки ее портрет. Сделал на одном дыхании, не отрываясь от холста, с каким-то бешеным азартом, словно боясь потерять то, что он увидел в этой необычной женщине.

Когда Брюллов положил кисть, и обессиленный рухнул на стоявший в углу мастерской кожаный диван, Ольга на цыпочках подошла к мольберту, и осторожно посмотрела на свое изображение. Посмотрела, и охнула. Это был шедевр. Конечно, картина еще не была закончена – надо было еще прорисовать детали, проработать фон, но лицо Ольги было запечатлено на ней полностью. Она завораживало и пугало. Завораживало своей красотой и светом, исходящим от него. А пугало взглядом, который, казалось, проникал в саму душу того, кто смотрел на изображение женщины из будущего.

— Ой, Ольга Валерьевна, — воскликнула незаметно подошедшая, и с любопытством взглянувшая на портрет Уленька Клодт, — это чудо какое-то! Карлуша, друг мой, ты сегодня превзошел сам себя! Это чудо! Я сейчас сбегаю, позову Петрушу – пусть он посмотрит на твою картину. А вы, Ольга Валерьевна, не отобедаете с нами? Останьтесь, я вас очень прошу… Честно говоря, я знаю вас совсем немного, но мне кажется, что мы знакомы с вами всю жизнь… Вы, словно нездешняя какая-то, неземная…

— Да, Ольга Валерьевна, — подал наконец голос пришедший в себя Брюллов, — останьтесь. Давно я не рисовал с таким вдохновением, как сегодня. Вы, словно муза, которая коснулась меня своим крылом, и я снова готов творить…