Не укрыть, не утаить, а напротив, пусть несмело,тайну сердца, тайну жизни вам доверить я хотел,откровенный свой рассказ прерывая то и дело,ночь пока не отгорела, дождь пока не отшумел.Но за этот подвиг мой без притворства и коварстваи за это вдохновенье без расчета и враньяслишком горькая на вкус, как напрасное лекарство,эта поздняя надежда отказалась от меня.И осталось, как всегда, непрочитанное что-тов белой книге ожиданий, в черной книге праздных дел…Тонких листьев октября позолота. Жить охота,жизнь пока не облетела, свет пока не отгорел.
Мой отец
Он был худощав и насвистывал старый, давно позабытый мотив,и к жесткому чубчику ежеминутно его пятерня прикасалась.Он так и запомнился мне на прощанье, к порогу лицо обратив,а жизнь быстротечна, да вот бесконечной ему почему-то казалась.Его расстреляли на майском рассвете, и вот он уже далеко.Все те же леса, водопады, дороги и запах акации острый.А кто-то ж кричал «Не убий!» одинокий… И в это поверить легко,но бредили кровью и местью святою все прочие братья и сестры.И время отца моего молодого печальный развеяло прах,и нету надгробья, и памяти негде над прахом склониться рыдая.А те, что виновны в убийстве, и сами давно уже все в небесах.И там, в вышине, их безвестная стая кружится, редея и тая.В учебниках школьных покуда безмолвны и пуля, и пламя, и плеть,но чье-то перо уже пишет и пишет о том, что пока безымянно.И нам остается, пока суд да дело, не грезить, а плакать и петь.И слезы мои солоны и горючи. И голос прекрасен… Как странно!
1987
«Убили моего отца…»
* * *
Убили моего отцани за понюшку табака.Всего лишь капелька свинца —зато как рана глубока!Он не успел, не закричал,лишь выстрел треснул в тишине.Давно тот выстрел отзвучал,но рана та еще во мне.Как эстафету прежних днейсквозь эти дни ее несу.Наверно, и подохну с ней,как с трехлинейкой на весу.А тот, что выстрелил в него,готовый заново пальнуть,он из подвала своегодомой поехал отдохнуть.И он вошел к себе домойпить водку и ласкать детей,он — соотечественник мойи брат по племени людей.И уж который год подряд,презревши боль былых утрат,друг друга братьями зовеми с ним в обнимку мы живем.
