Читать «Имя женщины – Ева» онлайн - страница 54

–  Вот стану старухой, начну помирать и вспомню, как мы с тобой съездили в Питер.

–  А я где же буду?

Она глубоко и протяжно вздохнула:

–  Ах, кто тебя знает!

–  Я буду с тобой. – Он упрямо набычился. – И мы помирать будем вместе. Вот так.

Ева выскользнула из-под простыни, покачнулась от резкого толчка поезда и встала перед ним во весь рост. Фишбейн, не обращая внимания на пронзительные предупреждения проводницы, хотел было снова обнять ее, снова втянуть на постель, но она вдруг сказала:

–  Смотри на меня. Ну, смотри на меня! И не разлюби меня сразу! Запомни.

Он помнил наготу Джин-Хо, крошечную, худенькую, всю обсыпанную мелкими, как маковые зернышки, родинками, с темно-розовыми круглыми грудками и почти черными сосками, наготу не взрослой женщины, а быстро расцветающей девочки-подростка, потому что Джин-Хо в свои семнадцать лет, выросшая на скудном рисе и кукурузных лепешках, еще не успела оформиться в женщину, взрослела с Фишбейном от ночи к ночи, и в час своей смерти была много краше, чем в то ледяное и мокрое утро, когда он впервые увидел ее. Он помнил жену, обнаженную, нежную, в их первые дни после свадьбы. Жена была словно слегка перламутровой: ее белокурые легкие кудри просвечивали на свету, и вся кожа местами была так прозрачна, что вены сквозили, как стебли сквозь воду.

Но Еву он видел не так, как жену, не так, как Джин-Хо. Она была частью его самого. И все, что в нем было дурного, хорошего, – все было и в ней, и он чувствовал это.

8

Поезд наконец остановился. Человеческое оживление, поднявшееся, как волна на море, достигло своего накала: захлопали дверцы купе, женщины торопливо докрашивали губы, выискивая глазами через окошки тех мужчин, которые поджидали их на перроне, сумки, баулы, чемоданы, скрипя и протискиваясь, задевали друг за друга, напоминая своей неуклюжестью и раздраженным скрипом все тех же людей, и их бурые вмятины, бугры из потертой клеенки и кожи могли показаться кусками, остатками каких-то разрозненных лиц или тел.

Пока вокруг шла суматоха, Фишбейн и Ева сидели рядом на своей смятой узкой постели, взявшись за руки. Фишбейн запомнил, что это она вдруг взяла его руку и стала сжимать ее крепче и крепче. В купе было жарко, их руки вспотели, но они не разнимали их, не вытирали ладони о простыню, а словно нарочно хотели приклеить горячие мокрые пальцы друг к другу. А потом, когда рослая проводница, удивленно сверкнув кошачьим зрачком, опять заглянула в купе и сказала: «Товарищи, дальше мы едем в депо», они торопливо вскочили и вышли.

В здании вокзала сильно пахло только что пролитым пивом, потому что кто-то умудрился разбить полную бутылку «Жигулевского», и теперь маленькая, с горбом у самого затылка, уборщица, кряхтя, вытирала пахучую лужу. Они подошли к низкой стойке буфета.

–  Берите, товарищи! Что вы застыли? Вы кушать пришли или так постоять? – Буфетчица стала багровой от злости. – Вон очередь выросла! Все из-за вас!