Читать «После занавеса Чеховские мотивы (=После Чехова)» онлайн - страница 28

Андрей. Так она написала.

Соня. Девять!

Андрей. Тоже живчик, вся в меня. А собственно, почему вас это удивляет?

Соня. Ох, Андрей. И когда же ваш Бобик должен выйти?

Андрей. Через полтора года. Так что долго еще мне стоять на ногах.

Соня. Насчет уличных выступлений… извините, если я была бестактна. (Он пожал плечами.) А классический костюм — это вы отлично придумали. (Тот же безразличный жест.) И талию вам тоже надо перетягивать лентой.

Андрей. Какой?

Соня. Ярко алой.

Андрей. Не мой цвет.

Соня. Станет вашим. (Показала на фляжку.) По чуть-чуть?

Андрей. Одну каплю. Рано мы с вами начали.

Соня. Стало быть, никакой «Богемы»… ни для вас, ни для меня.

Андрей. Прощай, Мими.

Соня. Прощай, дирижер-зануда. Возвращайся в свой Берлин.

Андрей. В Мюнхен.

Соня. Но вы же это придумали?

Андрей. «Мюнхен» звучит лучше.

Соня. Он, по крайней мере, немец?

Андрей. Итальянец.

Соня. Мама миа. Остается главный вопрос: Пуччини жив или умер?

Андрей. Какое нам дело?

Соня. Никакого. Кстати, эта дата — 1858 год — откуда вы ее взяли?

Андрей. От фонаря.

Соня. Я так и подумала. (Чокается с ним.) Спасибо за приятную компанию.

Андрей. Вам тоже.

Соня. Последняя капля.

Андрей. Наипоследняя.

Соня (складывает картограммы и документы в сумку). Между нами, Соня немножко пьяна. На ее месте я бы быстро собрала все эти бумажки, на цыпочках прокралась мимо Горгоны-Медузы и прилегла на свою одинокую девичью подушку, на которой так хорошо видеть сны про пустой дом и дырявые водостоки.

Андрей. Расскажите мне про него.

Соня (напряглась). Про кого?

Андрей. Про вашего близкого друга, энтузиаста леса.

Соня. Визионера, святого…

Андрей. …и не всегда трезвого.

Соня. Что еще? Ему под шестьдесят. Среднего роста. Синие глаза. Цепкий взгляд. Явно не джигит.

Андрей. Ваш местный доктор.

Соня. Не только. Он постоянно в разъездах. Весь молодой лес в нашем уезде — его рук дело. Три раза он ездил на Сахалин, к ссыльнопоселенцам, во время эпидемий тифа. Он строит пасеки в глухих деревнях и обучает крестьян пчеловодству. Он верит, что более бережное отношение к природе воздаст человеку сторицей, мы станем лучше и щедрее. И ведь он прав! Всего-то и требуется от нас — немного теплоты. Мне кажется, в Бога он не верует, зато верит в совершенствование человека. Он любит говорить о «нашей святой обязанности» перед природой. В нем самом чувствуется некая святость.

Андрей. Он женат?

Соня (берет в руки карту). Это — имение, которое я когда-то купила на сэкономленные деньги. Я вам говорила?

Андрей. Вы его любите.

Соня. Мне остался только этот луг.

Андрей. Вы его любите, Соня?

Соня. Двадцать три года. Без всякой надежды. Я полюбила его с первой нашей встречи. Я была молоденькой девушкой, а он начинающим врачом. Эти живые синие глаза заворожили меня раз и навсегда. Говорит он очень быстро, и от этого фейерверка идей и планов — ничего подобного я в своей жизни не слыхала — голова у меня закружилась от восторга. (Она оживленно жестикулирует, пытаясь передать свое тогдашнее состояние.) Это было что-то… необыкновенное. Он меня тоже любил. Я это знаю. Целый год… пока эти грандиозные преобразования не захватили его всего без остатка. Но он до сих пор приезжает ко мне… когда вспоминает о моем существовании… обыкновенно подшофе. И когда он стоит, качаясь, посреди комнаты, держа мое лицо в ладонях и не говоря ни слова, просто глядя на меня своими пронзительно синими глазами, в которых с некоторых пор поселилась какая-то озабоченность, в такие минуты мне кажется, что мы никогда не расставались… и что я тоже, прости меня, Господи, почти святая… Но на этом, понятное дело, далеко не уедешь. (Продолжает складываться. Он что-то пишет на листке.) Двоюродные сестры!