Читать «Подросток Ашим» онлайн - страница 93
Илга Понорницкая
После мастерской Мишкиного папу никуда больше в городе работать не брали. И Мишкина мама ходила к Борькиному деду просить за отца прощения, и он после разводил руками и посмеивался над собой: «Не устоял. Махонькая, нос крючком, патлы дыбом стоят. И эти глазищи её круглые. Вижу — а ведь и верит, что Сашка Прокопьев святой. Такое сыграть невозможно, не… Нам-то он человек-замазка, а ей — святой. Во женщина! «Я, говорит, умоляю вас!» Небось, и в лицее тоже умоляла за сына, такая за своих куда хошь пойдёт…»
— А что за Мишку умолять, он же отличник. Он лучше всех учится, — сказал Борька.
И дед отчего-то обрадовался:
— Ну, может, и выйдет из него толк. С такой-то мамашей, да если у самого голова светлая…
Сам Борька учился так себе, и он стушевался при дедовых словах. Думал, что сейчас речь пойдёт про оценки, но дед сказал:
— А ты гляди, не болтай лишнего в классе. Пришёл парень учиться — пускай учится…
Борька и молчал. Хотя разве ему не обидно было, что лучший друг теперь переметнулся к Прокопьеву с Ярдыковым? На переменах все трое отходили к окну, секретничали — Борька попробовал тоже войти в их круг, но даже делать мультики шаг за шагом ему показалось скучно, он путался в самых мелочах, в элементах, в тэгах, а Катушкин уже трещал об этом обо всём с такой скоростью, что Борька не всё улавливал. Он подозревал, что он не такой умный, как кто-то ещё, не только с Прокопьевым ему было не тягаться — даже с Катушкиным.
«А зато я никому не рассказываю секрет», — утешал себя Борька.
Дед говорил ему, что настоящий мужик — не болтливый, не многословный. И тут вдруг он повёлся, пошёл вслед за Локтевой, подтвердил: «Да, мол, всё так, только штучки, которые Мишкин отец украл — это ключи были, элементарно же!»
Ну да, ключи, но что это меняет? Элька, может, никогда и простого гаечного ключа не видела! Это он, Борька, разбирается в инструментах — научился у дедушки в мастерской… А вовсе не у папы! Папа с мамой на Севере, Борька видит их только несколько раз в году! Он живёт с дедушкой. Вот он и заспорил, когда Локтева про папу сказала. И для чего-то начал Мишке про его папу всё объяснять. Так само собой вышло.
«Что я делаю? Я ведь обещал деду, что не стану болтать!» — испугался он и тут же увидел Хичу, изображавшего Мишкину маму. И в нём поднялся такой стыд оттого, что не удержал он язык за зубами, что было просто необходимо сделать что-нибудь с Хичей, с этим последователем, подхватывателем его слов. Как будто таким образом можно было откатить время назад и отменить предыдущее действие.
Лёша Михайлов тоже думал о том, как хорошо было бы, если б сегодня было ещё вчера. Или позавчера.
Два дня он представлял, как бы Майракпак удивилась, если бы он смог рассказать ей, что будет представлять свой класс на поэтическом фестивале. Жаль, что она не из лицея и не сможет прийти на фестиваль, послушать, как он читать будет. Лёша так ясно рисовал себе лицейский актовый зал. Все смотрят на него, а он читает стихи. И среди зрителей — черноволосая строгая девушка, — почему-то Майракпак представлялась ему строгой и черноволосой. Как узнала она о фестивале, как её пропустили на входе — не важно, главное — она была здесь…