Читать «Только для голоса» онлайн - страница 34

В сущности, предлагая альтернативу с психиатром, ты считала, будто предлагаешь наименьшее для меня зло. Хотя ты ни словом и не возразила, полагаю, все же подумала, будто я слишком стара, чтобы понять некоторые вещи, или недостаточно информирована. Однако ты ошибаешься. О Фрейде я слышала еще в детстве.

Один из братьев моего отца был врачом и, когда учился в Вене, близко познакомился с его теориями. Он был горячим поклонником Фрейда и всякий раз, приходя к нам обедать, пытался убедить моих родителей в эффективности его методов. «Ты никогда не заставишь меня поверить, что, если мне снятся спагетти, значит, я боюсь смерти, — негодовала моя мать. — Если мне снятся спагетти, это означает только одно: я голодна». Тщетны были дядины попытки объяснить, что ее строптивость происходит от желания отгородиться от очевидного — от собственного страха смерти, ибо спагетти есть не что иное, как подобие червей, а черви — это то, во что превратятся все. И тут, знаешь, как парировала моя мать? Помолчав немного, она заявила своим поставленным сопрано: «Ну хорошо, а если мне снятся макароны?»

Мое знакомство с психиатрией, однако, не ограничивается детским анекдотом. Твоя мать почти десять лет лечилась у одного психоаналитика, или у человека, выдававшего себя за такового. Вплоть до самой гибели она продолжала посещать его, так что, хоть и косвенно, я могла проследить день за днем развитие их отношений. Поначалу, по правде говоря, она ничего не рассказывала мне, ты же понимаешь — хранила профессиональную тайну. Но мне сразу весьма не понравилась ее полная зависимость от него, возникшая едва ли не с первого посещения.

Уже через месяц вся ее жизнь была сосредоточена на визитах к этому господину и на том, что происходило в эти часы между ними. Ревность, скажешь ты. Может быть, и так, но не в этом главное. Меня огорчала и тревожила рабская зависимость Иларии от этого человека.

Поначалу ее держала в плену политика, а потом — отношения с этим господином. Илария познакомилась с ним в Падуе, в последний свой университетский год, и с тех пор каждую неделю ездила к нему. Когда она рассказала мне об этом, я немного растерялась и спросила: «Ты уверена, что нужно ездить так далеко?»

С одной стороны, ее решение обратиться к врачу, чтобы выйти из состояния нескончаемого кризиса, позволило мне облегченно вздохнуть. В сущности, говорила я себе, если Илария решила воспользоваться чьей-то помощью, это уже шаг вперед. С другой стороны, зная ее слабохарактерность, я беспокоилась, кому она доверилась. Влезть в чужую голову — дело чрезвычайно деликатное. «Где ты его отыскала? — спрашивала я. — Тебе кто-нибудь рекомендовал его?» Но она вместо ответа только пожимала плечами. «Не все ли тебе равно?» — добавляла она и высокомерно умолкала.

Поскольку в Триесте она жила отдельно, в другом доме, мы привыкли хотя бы раз в неделю обедать вместе. С самого начала ее лечения наши разговоры за столом с обоюдного согласия касались лишь самых поверхностных тем. Мы говорили о городских событиях, обсуждали погоду; если же погода стояла хорошая, а в городе ничего не происходило, то просто молчали.