Читать «География фамилий» онлайн - страница 7

Даже малые искажения, накопляясь, изменяют фамилию неузнаваемо. Самих носителей фамилий Лохтивонов (Каменский р‑н Пензенской обл.) удивляет, что ее зерно — древнегреческое имя Галактион — «молочный»; от того же имени распространенная фамилия Локтионов переосмыслена по созвучию со словом локоть; она часта в Рязани и Курске, встречается в Воронеже, Иванове, Калинине, Краснодаре, Липецке, Орле, Рыбинске, Саратове, Туле. Более редка фамилия Локшин (из краткой формы того же имени Локша). Сложен путь был у фамилии Юрченков. Греческое имя Георгиес («земледелец») пришло на Русь из Византии. Оно непонятно по значению да и непривычно фонетически — русское р впятеро реже предшествует согласному, чем следует за ним. Имя звучало только в церкви, а в обиходе жили только его производные формы: народная — Егор и в «верхах» — Юрий (возможно, не без влияния варяжского имени Юрга). Нет русской фамилии Георгиев (нередка у болгар), зато Егоров в числе самых частых, кроме того, встречается еще Егоркин, Егоршин, Егорушкин, Егорышев, Егошин, Егошкин и т. д.; украинский формант ‑енко, означая потомка (аналогично рус. «ребенок» и т. п.), образовал фамилию Юрченко, а дооформил ее господствующий суффикс русских фамилий ‑ов.

Беззащитность имен собственных от искажений никто не отметил лучше К. С. Аксакова: «Ни одно слово не подвергается таким изменениям, неожиданным, негаданным, каким подвергается имя собственное. Лишь бы фонетика выдержала». Такова цена, которую фамилии (как и другие имена собственные) платят за свою автономию внутри языка.

Преодолеть все эти трудности — значит лишь подойти к анализу фамилий. Даже вскрыв их основу (а это не всегда возможно), мы еще не узнаем их значения. Ведь Кузнецов не означает кузнеца, а выражает какое-то отношение называемого к кузнецу — сын кузнеца или, может быть, работник кузнеца. Разница существенна, семантика (значение, смысл) фамилии иная, чем ее основа.

Авторы многих работ пытались классифицировать фамилии, раскладывая их по полочкам: «от животных» (Баранов), «от птиц» (Уткин), «от растений» (Дубов) и т. д., пересказывая прозой стихотворную «Смешную фамилию» С. Михалкова:

В фамилиях различных лиц, Порою вам знакомых, Звучат названья рыб и птиц, Зверей и насекомых: Лисичкин, Раков, Индюков, Селедкин, Мышкин, Телкин, Мокрицын, Волков, Мотыльков, Бобров и Перепелкин!

Поэт, конечно, не задавался целью научно анализировать фамилии, а исследователям надо бы задуматься над вопросом К. С. Аксакова, заданным более ста лет назад в его «Опыте русской грамматики»: от нарицательных телега, ворона нет и не может быть притяжательных прилагательных телегин, воронин. Откуда же взялись фамилии Телегин, Воронин? Ответить тогда не мог никто, даже автор. А суть в том, что Телегин, Воронин — безусловно не от слов телега, ворона, а от отчеств телегин, воронин, образованных из личных мужских имен Телега, Ворона, отвечающих на вопрос «чей сын» (т. е. как Ильин, Фомин).

Так, Зайцев не от слова заяц, между ними целая цепочка звеньев. Первоначальное значение фамилии — зайцев сын, не зайца, а Зайца. Имя Заяц было у русских частым до конца XVII в., десятки примеров приведены в словаре Н. М. Тупикова. Следовательно, Зайцев←зайцев←Заяц←заяц… и так далее к старинному заяти, что значит «прыгать, скакать». На одной научной конференции преподавательница русского языка чистосердечно посетовала: «Как просто было: Зайцев — от зайца, Сорокин — от сороки, а теперь разбирайся!» Но подменять семантику фамилий семантикой ее дальних основ так же нелепо, как оценивать учеников по знаниям их предков. Лексические значения основ фамилий ценны для решения совсем иных задач, а выдавать их за семантику фамилий — серьезная и, увы, частая ошибка.