Читать «Паноптикум. Книга первая. Крах» онлайн - страница 396

В самом названии «Панатлантическая» конфедератами был заложен посыл о том, что данное государственное образование имеет свои виды на колонии Западной Европы, лежащие за Атлантикой, и считает их своей собственностью. Но сами колонии не желали добровольно вступать в Конфедерацию, лелея мысль о независимости, поэтому вопрос об их статусе был поднят на переговорах между Республикой и Конфедерацией, которую инициировала Кристина Руфо от лица диктатора Патрика Мендозы…

* * *

— Худой мир лучше доброй войны, — Кристина, стоя на трибуне Высокого Сената Панатлантической Конфедерации, процитировала по памяти древнеримского политика и философа Марка Тулия Цицерона, чем, собственно говоря, и закончила речь, обращённую к высшему органу власти конфедератов.

Трибуну, как и выступающую на ней женщину, освещал яркий свет направленных на неё прожекторов, подвешенных в центре прозрачного купола. Сам стеклянный купол, похожий по замыслу архитектора на бутон раскрывающегося цветка с кристально чистыми лепестками, был верхней частью здания Высокого Сената, стоящего в самом центре города Нанта. До гражданской войны этот комплекс служил дискуссионной площадкой гильдии инженеров, составляющих интеллектуальный стержень города. Теперь в эти стены пришла другая риторика, сменившая разговоры о научно— исследовательских проектах на политические дебаты.

— Не скрою, сеньорита, ваше стремление к миру весьма похвально, — произнёс председательствующий Говард Браун, занимавший центральное кресло, расположенное прямо напротив трибуны, — но некоторые пункты вашей речи противоречат концепции нашей Конфедерации…

Сенаторы, сидевшие в зале на креслах, расставленных полукругом в несколько рядов, одобрительно закивали, выражая поддержку Брауну.

— Особенно в той части, которая касается наших протекторий в Западной Европе. Не забывайте, что Панатлантическая Конфедерация является правопреемницей метрополии. Многие из нас, — Говард обвел рукой зал, — вложили собственные сбережения в заокеанские предприятия, которые, в период смуты, были национализированы сепаратистами. А теперь вы, сеньорита Руфо, предлагаете нам узаконить данный факт неприкрытого грабежа?

Кристина знала, что вопрос о суверенитете западноевропейских колоний станет в переговорах камнем преткновения.

— Мистер Браун, вы умный человек, — заговорила Кристина, гордо подняв голову. — Я бы даже сказала — один из умнейших людей нашего времени. Но порою, вы, как и весь Сенат, думаете только о наживе…

Сенаторы неудовлетворенно покачивали головами, попутно перешёптываясь. Председатель несколько нахмурился. Говард знал Кристину, которая часто бывала на светских раутах в погасшей навсегда столице. Тогда она была весьма женственной и всегда держалась в тени своего высокопоставленного мужа Джонатана Руфо. Но сейчас… Сейчас это была воинствующая амазонка, мечущая с трибуны гром и молнии.

— И эта тяжелая дума отгораживает вас от понимания того свершившегося факта, что мира, какой был прежде, больше никогда не будет, — Кристина шла ва-банк. — Необходимо признать смену исторических эпох и научиться жить в новых условиях, иначе, как показали недавние события, огни могут погаснуть на всём континенте. В этой войне я потеряла собственную семью и призываю вас, высокие сенаторы, преодолеть свои аппетиты во имя мира и добрососедских отношений…