Читать «Реквием по Наоману» онлайн - страница 94

– Каково имя этого дерева на нашем языке? – бросает он вопрос Белле-Яффе.

Она смотрит и говорит:

– Брош.

Знает, что ошибается, но говорит языком народа, это именно одна из ролей, которую дал ей Биберкраут в рамках их работы.

– Брош? – брызжет Биберкраут гневом. – Откуда тебе известно? Единственно, что мы знаем – название этого дерева, к примеру, на английском – cypress. Посмотрим-ка, что нам вещают наши словарные мудрецы.

С ловкостью мастера хватают его пальцы иврито-английский словарь Алкалая, и он читает: «Брош, брошим, броши – cypress, pine».

– Итак, – победно трубит он, – уже сейчас нам ясно по Алкалаю, что «брош» это cypress или, быть может, pine. Теперь обратимся к другому мудрецу. Например, что возвестит нам великое светило – англо-ивритский словарь Мегиддо, касаясь слова cypress?

И снова пальцы его стремительно листают страницы и находят: «Таасор, бук (игольное дерево) – cypress».

– Ты видишь, – он мечет искры. – Теперь cypress уже бук. Выходит, что «брош» и «таасор» – кипарис и бук – одно и то же, согласно Алкалаю и Мегиддо. Но этим комедия еще не завершилась. Поглядим, что говорит Алкалай о буке.

И тотчас обнаруживается позор разных словарей. У Алкалая написано просто: «Таасор, таасорим – teashur».

– Ага, – торжествует Биберкраут, – теперь ты видишь, куда заводит его мудрость? Но в данном случае он прямолинеен и просто говорит: не знаю. Итак, какое же дерево несет имя «брош» – cypress, pine или teashur, Господи Боже мой? А ты, Белла-Яффа торопишься сказать нам, что перед нами дерево по имени «брош». Так вот, просто, без проверки. «Кипарис, явор и бук вместе» – пишется в ТАНАХе. Мы еще не проверили, что говорят эти мудрецы о яворе. Могу вообразить. Так вот, ложь властвует во всем и нет выхода.

Белла-Яффа торопливо ищет в словаре Алкалая и находит: «Явор (тедар) – elm tree (?)».

Показывает Биберкрауту.

– Перед нами более успешный случай, – говорит Биберкраут, – автор во всяком случае признается в своем незнании и ставит знак вопроса. Ну, вернемся к нашим трудам.

Не каждый день они работали над словарем. Временами на Биберкраута нападала страсть кочевья, хватал рюкзак и уходил странствовать между холмами на целый день. Беллу-Яффу охватывал страх, что с ним может случиться то, что уже было несколько лет назад и не было рядом никого, кто бы мог ему помочь. Погруженная в работу над словарем, она подчинялась четким законам дисциплины, черпая силы из личности Ионаса-Иошуа. И не только логика исходила от него, но и сила иная, чересчур утомляющая, требовательная, беспокойная, сверх того, что могла выдержать Белла-Яффа. Но без его присутствия у нее давно был бы нервный срыв. В это она особенно стала верить в последнее время. И не раз к вечеру, если он опаздывал, она чувствовала, что если он в этот миг не вернется, – конец всему. Но Биберкраут всегда возвращался, полный энергии и новых сил, без которых, кто знает, вряд ли мог продолжать дело своей жизни.