Читать «Последняя империя. Падение Советского Союза» онлайн - страница 262

Рано или поздно бывшему президенту СССР пришлось бы освободить казенные помещения. Впрочем, Ельцин сделал все от него зависевшее, чтобы эта процедура для семейства Горбачевых оказалась как можно неприятнее. Желал ли он отомстить за боль, которую генсек причинил ему и его жене Наине? В ноябре 1987 года, когда Ельцин лежал в московской больнице – приходил в себя после провала, которым обернулось для него заседание Политбюро, и последовавшей попытки самоубийства, – Горбачев приказал сотрудникам КГБ вытащить его из постели и отвезти в Московский горком, где Ельцина должны были снять с должности первого секретаря. Хозяин Кремля отмахнулся тогда от жалоб Ельцина (тот уверял, что не может ходить без посторонней помощи) и пропустил мимо ушей слова министра здравоохранения, предупредившего генсека, что состояние больного внушает тревогу. Ельцину врачи делали инъекции анальгетиков и спазмолитиков, но сотрудникам госбезопасности на это было плевать. Наина Иосифовна в отчаянии бросила тогда им в лицо “фашисты” и велела передать Горбачеву, что он преступник³¹.

Изгнание президента СССР из Кремля стало ярким свидетельством того, как ненавидели друг друга Горбачев и Ельцин. Однако их вражда, при всей своей остроте, не должна заслонять другие, более важные причины событий 1991 года. Ведь не Михаил Сергеевич и не Борис Николаевич принимали решение, сохранить ли Советский Союз. Невозможным оказалось сосуществование на одной территории старого Союза и укреплявшихся институтов власти Российской Федерации и других союзных республик. Когда руководство Украины взяло курс на выход из СССР, перед Ельциным и его окружением встал выбор: тащить ношу империи самим или сбросить ее. Они избрали второе. Противостояние Горбачева и Ельцина лишь ускорило этот процесс.

Эпилог

“Президент Соединенных Штатов!” – громко объявил пристав, и зал заседаний Палаты представителей огласился аплодисментами. В дверях показался Джордж Буш в сером костюме и галстуке в серо-голубую полоску. В сопровождении нескольких членов обеих палат Конгресса президент направился к столу секретаря. Президент улыбался, пожимал руки, обменивался приветствиями и даже показывал иногда пальцем на конгрессменов и чиновников администрации, которым не терпелось взглянуть на него хотя бы мельком, а то и перекинуться словом. Аплодисменты долго не утихали. Главе государства явно нравилось внимание. Буш пообещал, что выскажется о “серьезных вещах, серьезных переменах и серьезных проблемах”. И сдержал слово.

Было начало десятого вечера 28 января 1992 года, вторник. Джордж Буш готовился выступить с третьим – как предполагали журналисты, самым важным – посланием Конгрессу о положении в стране. Кроме присутствовавших в зале, речь слушали миллионы телезрителей. От президента ожидали не только размышлений о самом бурном годе его правления (и всю послевоенную историю Соединенных Штатов), но и предположений о том, что в наступившем году ждет Америку и мир. Когда аплодисменты стихли, Буш признался: “Знаете, этого послания ждали с большим нетерпением, и я хотел сделать все, чтобы попасть в десятку, но так и не смог уговорить Барбару прочесть его вместо меня”. Зал взорвался овациями. Конгрессмены поднялись со своих кресел.