Читать «Записки Александра Михайловича Тургенева. 1772 - 1863.» онлайн - страница 168

Первый любимец, первый сановник его, знатный вельможа, царедворец и последний  ничтожный  раб,   житель отдаленной страны от столицы—равно  страшились  ящика.   Лишение дворянства,   чинов и сослание  в   Сибирь, в каторжную  pаботу генералов, князя Сибирскаго и Турчанинова  за взятки и сделку  их  с  поставщиками   коммиссариата, о чем  император сведал чрез ящик, омертвили  руки  лихоимственныя. Генералы и полковники не отваживались удержать горсть муки у солдата, изполка ему ежемесячно отпускаемаго,—отнять гарнец овса у казенной   лошади;   перестали   грабить  жителей, у которых были постояльцами. Правосудие и без корыстие в первый раз после Петра I-го ступили чрез порог в храмины, где творили суд и расправу верноподданным.  Народъ был восхищен, был обрадован, и приказания чтил благодеянием, с небес посланным.

Шесть обрезов доски сосновой, длиною аршин с четвертью, из которых был сколочен ящик — друг царя, стоивший царству полтора рубля, в продолжение года трех месяцев указывал самодержцу зло, где и как оно творилося, и верней, и справедливей, чем жандармы-назидатели, чем наемные лазутчики.

Следующее происшествие положило начало уничтожения ящика.

Два брата—близнецы Хитрово, служили гвардии в Преображенском полку капитанами; один — нельзя наименовать старшим—они увидели свет в одну минуту времени—один был умен, трезв; другой также не глуп, но любил, стомаха ради, частых недуг, сырой погоды и холода,— приобщаться ликером жерофе, то есть Ерофеичем! — напиток, миллионами народа русскаго чтимый, здравию и телу преполезнейший. Оба Хитрово были лицом, ростом, поступью весьма на друга похожи, до того, что товарищи, увидав одного умели сказать, который то был: Иван или Петр. Оба брата отлично   разумели   премудрое  искусство вступать   в караул мастерски кричать слова командныя, выкидывать салют экспантоном.  Император обоих соизволял любить  и жаловать,   но никогда  не умел узнать в Иване  Ивана,   в Петре  Петра, всегда ошибался: когда хотел назвать   одного,   называл именем другаго.

Пьянюшке Хитрово  после  обильнаго   утоления   Ерофеичем недугов, котораго пары, из стомаха поднявшись в голову, столицу разума, согрели, как у поэта, застылое на вахт-парадах воображение его, и пьянюшка вздумал написать Павлу Петровичу послание, в котором, в выражениях самопреданнейших верноподданнейшаго сына, преподал совет беречь более драгоценнное для всех подданных здравие его, не ходить в холод на вахт-парад, не учить развод, когда дождь ливьмя льет.