Читать «Песни черного дрозда (сборник)» онлайн - страница 20

3

В то лето Саша с отцом обошли несколько трудных хребтов на северных склонах гор, часто пересекали туристские тропы, сиживали на приютах рядом с шумными ватагами молодёжи, со всего света пришедшей на Кавказ. Было с ними весело и легко, рассказывали ребята много смешного, интересного. Но ещё интереснее оказалось в глухих уголках заповедника, куда забирались Молчановы, чтобы посмотреть, все ли там в порядке.

Никогда ещё Саше не приходилось видеть такие стада туров, как в этот раз. Сотенными табунами бродили они на лугах поблизости от родных скал, среди которых укрывались при первой же опасности. Старые туры паслись отдельно, турихи ходили с козлятами, как воспитательницы в детском саду. Только дети у них уж очень непослушные, их парами не построишь и в кружок не усадишь, малыши на месте не стоят ни минуты, убегают, дерутся. Встанут на задние ножки и, как борцы, сходятся, а потом лбами тук-тук, словно молотком по сухому дереву. И так сотни раз за день. Чешутся у них лбы, что ли? А уж прыгают, как резиновые мячики, через ущелья, через камни, друг через друга. Перепрыгнет какой-нибудь акробат со скалы на скалу и прилипнет — все четыре ноги на одной точке, — замрёт, словно изваяние. Вот умеют равновесие держать! И землю чувствуют безошибочно.

— А у них, скажу тебе, копытца только по краям твёрдые, вся подошва мягонькая, будто резиновая, — пояснил Молчанов-старший. — Не поскользнётся.

Ближе к опушкам березняка и бука держались олени. И у них тоже разделение — рогачи и крупный молодняк в одном стаде, ланки с телятами — в другом. Не сходятся, так, посматривают друг на друга издалека. И до того олени красивые, изящные, что любоваться ими можно бесконечно. Сашу особенно поражала осанка самцов: голова откинута, громадные рога несёт с царственной гордостью, вышагивает грудью вперёд, тонкие ноги ставит уверенно, смело, как хозяин. Весь будто перед киносъёмкой: нате, смотрите, какой я есть!

Молчанов толковал:

— Ведь они, рога-то, у матёрого оленя килограммов на шесть потянут. Тяжело носить этакое украшение. А ещё надо, чтобы на тропе лесной не задеть за ветки. Головой, грудью кусты раздвигает, ветки по рогам только скользят, свободно идёт через густую чащобу. — И добавил раздумчиво: — Все в мире продуманно, ничего пустого нет. Старый мир, давно устроенный. Жизнью проверенный множество раз. Как что-нибудь не так — и нет твари, пропала. Отбор. Прямо по Дарвину. Вот был умный человек, а?…

По вечерам, когда скорая на расправу южная ночь окутывала горы, разводили они где-нибудь в укромном месте костёр, ужинали, а потом отец вынимал из рюкзака книжку и читал перед сном, а Саша всматривался в густую черноту ночи и задумывался.

Ему вдруг начинало казаться, что живут они не в двадцатом цивилизованном веке, а на заре человечества — ну, в каком-нибудь самом что ни на есть каменном веке: где-то за скалами неподалёку прячется саблезубый тигр, и мчатся прочь от опасности табуны исполинских оленей, а из пещер выходят на охоту гигантские, как быки, чёрные медведи. И казалось ему, что они с отцом лежат, закутавшись в шкуры, положив рядом с собой верное копьё с остро заточенным наконечником и лук из крепкой ветки падуба. И чуток их сон, потому что опасность рядом. От этих мыслей становится и приятно и жутко, лёгкий шорох заставлял думать, что за ближним кустом неслышными шагами бродит кровожадный тигр и только огонь мешает ему броситься на людей.