Читать «Песни черного дрозда (сборник)» онлайн - страница 15

Лес подходит вплотную к посёлку. Он начинается прямо за огородами — и не как-нибудь, а непролазными джунглями, переплетением ежевики, лиан, бузины, осиновых и дубовых веток. Сюда, на огороды, делают набеги кабаны, когда в июне — июле съедают они последний прошлогодний орех в лесу и начинают голодать.

Горы тоже рядом. Долина узкая, с двух сторон высочайшие, лесом покрытые вершины. Такое зеленое, длинное корыто с плоским дном. В долине, которая тянется до самого перевала, всякий раз, если дует южный ветер, слышится запах Чёрного моря. Хотя и далеко оно, но дыхание моря подымается по согретым склонам высоких гор, преодолевает перевал и приносит сюда, на северную сторону, влагу и тепло. Дремучая, вечнозелёная растительность субтропиков только в этом месте переваливает через Главный Кавказ.

Древний мир, населённый людьми ещё в ту пору, когда в диковинку был каменный топор из обсидиана, как и кремнёвые наконечники для стрел. От наших пращуров в долине этой реки и по склонам гор остались странные сооружения из громадных, обтёсанных каменных плит. Эти домики, называемые дольменами, очень напоминают современные доты. Стоят они на возвышенностях, загороженные лесом. Есть у них только один круглый лаз, одна амбразура, через которую можно забраться в сухую, каменную камеру. Дольмены привлекают туристов, учёных-археологов и, конечно, мальчишек из Камышков и ближних посёлков: лучшего места для игр в немцев и партизан, в браконьеров и егерей просто не найти. И все — учёные, туристы, случайные приезжие, мальчишки — до сих пор ломают голову над вопросом: кто строил эти дольмены, зачем строил и как все-таки при тогдашней, доархимедовской технике, без кранов, без минских тяжеловозов и челябинских бульдозеров, пращуры наши смогли обтесать, перевезти и точно уложить эти каменные плиты весом в десяток тонн каждая? Кто, а главное — зачем?…

И ещё, что привлекает юных, а может быть, и не только юных путешественников, — это заманчивая возможность поглядеть на мир с высоты, забраться на одну из вершин вокруг Камышков и глянуть почти с трехкилометровой высоты на весь Кавказ, а если позволят облака, то и на прозрачно-далёкое море по ту сторону перевала.

Милый нашему сердцу Кавказ!

Ты предстанешь очарованному взгляду путников как бесконечная зубчатая страна, уходящая вдаль и во все стороны. Там будут голубые, зеленые, розовые, фиолетовые и белые краски, но не застывшие, как на полотне художника, а живые, меняющиеся на глазах. Самый близкий отсюда Кушт в хорошую погоду покажется розовым, как чисто вымытый морской камень, зелёным — перед дождём, голубым — в туманное утро. А чуть отодвинутая в сторону громадина будет то белой, то чёрной, то похожей на мрачный широкий шатёр, водружённый под самое небо. Далёкие восточные вершины встанут на горизонте голубыми глыбами с белыми венцами на головах. Они подымаются над взлохмаченным ландшафтом более низких гор и вызывают чувство высокого восхищения. Какой не сравнимый ни с чем простор, какое величие! И всюду: рядом и где-то очень далеко, вот тут, под ногами, и там, у мерцающего моря, — всюду, как зелёная накидка, лежит на горах лес, кудрявый и ласковый издали, такой заманчивый, что хочется погладить его рукой, и в то же время таинственный, торжественно-строгий вблизи, когда сойдёшь вниз, под тень огромных пихт высотой в пятнадцатиэтажный дом или заберёшься куда-нибудь в джунгли, на дно диковатого ущелья. Тут уж будь начеку! Лесные дебри опасны для неопытного человека. В них сотни троп и ни одной дороги, тысячи зверей и птиц, множество предательски нависших скал и готовых упасть полусгнивших деревьев. Здесь чащи рододендрона, из которых трудно выбраться. И бурелом, который непременно подымется на дороге новичка. И пугающая темень с загадочной тишиной, где каждый хруст ветки, падение камня, крик сойки заставляет вздрагивать и пугливо оглядываться по сторонам. Только смелым и опытным все эти страсти нипочём.