Читать «Гнёт. Книга вторая. В битве великой» онлайн - страница 3
Анна Владимировна Алматинская
Ян, откинувшись в кресле, положил газету на колени и внимательно всматривался в молодое лицо друга.
— Что смотришь? — спросил тот, проводя рукой со лба к подбородку.
— Да, хватка у тебя соколиная. Недаром прозвали тебя Соколёнком. И это спокойствие… Ведь ты каждую минуту рискуешь свободой. Выследят тебя — и конец.
Андрей весело усмехнулся.
— Ведь это Замоскворечье! На прошлой неделе проник сюда один шпик. Нюх у него был острый или заподозрил что… Только мы его изловили, намяли бока основательно и представили куда следует: агитатор, мол, непотребные речи говорил. Ну ему свои ещё подбавили за неумную провокацию, а нас одобрили… Теперь надолго гарантировано Замоскворечье…
— Организатор ты замечательный…
— Одно слово — Соколёнок! — пробасил Корней, направляясь в спальню.
— К обеду разбуди! — с порога обернулся Андрей.
— Ладно, спи.
Ян встал, запер на крюк дверь, выходившую на лестницу, и погрузился в чтение новой газеты. «Вот она, мечта стала явью», — радостно улыбаясь, пробормотал он.
* * *
Когда зимние сумерки стали сгущаться, с Красной площади по Замоскворечью поплыл тягучий колокольный звон, призывая верующих ко всенощной у Василия Блаженного. И потянулись богомольцы со всех улиц к Замоскворецкому мосту. Ожила и тихая улочка, на которой стоял дом с мезонином.
Из окна мезонина было видно, как открывались калитки или двери домов, выходили иг них закутанные люди, торопясь в церковь.
— Ну, други, пора. Вот провизия, вот охотничье ружьё. В добрый час, — говорил Андрей, провожая гостей.
— Передай Елене Сергеевне сердечное спасибо, Сам будь здоров и осторожен. Нам важно, чтобы ты был на свободе, — говорил Ян.
Они обнялись. Корней, вскинув двустволку за плечо, тоже обнял Андрея.
— Бывай здоров, Соколёнок. Когда понадоблюсь, шумни. Всё оборудую.
— К брату не зайдёшь?
— Недосуг. Вот товар свой переправлю, тогда.
— А верно, Ян. Ты — контрабанда.
Выйдя в сад, Андрей оглядел улицу. Кругом было тихо и безлюдно. Немногочисленные домики хмурились закрытыми ставнями…
Он, распахнув калитку, пропустил приятелей. Они свернули к реке и скоро скрылись в заснеженных зарослях ивняка.
В это время зазвучали бубенцы, и к крыльцу подкатили сани. Андрей быстро запер калитку и побежал к себе. Надо переодеться к обеду, на котором будут друзья матери, знавшие его отца.
Отца! Сердце болезненно сжалось. Старый дедка много говорил о нём, так много, что мальчик беззаветно полюбил того, кого никогда не видел. Он во всём хотел походить на отца. Бывало, старый башкир заберёт шестилетнего Андрея в лодку и едут они по Москве-реке. Потом пристанут к берегу и уходят в чащобу — наблюдают жизнь леса. Многому научился мальчик у старого башкира-охотника. Он без промаха стрелял из лука, из ружья.
Учил его Тюлябай ставить силки, охотиться с белым соколом, ловить рыбу, ставить шалаш, переплывать речку, разводить костёр. По два-три дня жили они в лесу. А мать — замечательная женщина! Она тревожилась, волновалась, но никогда не мешала этой суровой закалке. Глядя, как у исцарапанного, в ссадинах маленького лесного бродяги горят глаза, когда он рассказывал ей о своих приключениях, она говорила: