Читать «Маршал Ней» онлайн - страница 2

Так о чём же эта книга? О том, что власть портит человека? Но далеко не все наполеоновские маршалы были стяжателями и интриганами (а Ней был далеко не худшим из них и успешно справлялся даже с дипломатическими миссиями). Тогда, может быть, о том, что любая война является безусловным злом? Вот это уже ближе к либеральным ценностям Пятой Французской республики, словно стесняющейся воинской славы минувших веков. По-видимому, совсем не случайно, что автором биографии Мишеля Нея стал не военный историк, а журналист и телеведущий. И всё-таки, руководствовался Эрик Перрен в своей работе пацифистскими убеждениями или нет, но завершить это краткое предисловие хочется теми же словами, которыми он сам подвёл итог своему исследованию: «После смерти Ней снова стал первым солдатом Наполеона, который не раздумывая, без колебаний бросается на вражеское каре». Жизнь и судьба этого человека вызывают неподдельный интерес и заслуживают того, чтобы о нём знали и помнили не только соотечественники.

* * * 

Доминику Огарду, без которого я бы просто не пережил всего, что связано с этой книгой.

* * *

Вот загадка некоторых поступков отдельных людей: несоответствие между их характером и рассудком.

Это объясняет всё.

Наполеон

ПРОЛОГ.

Невесёлый денёк

Оказывается, даже в зените славы человек не прощает.

Королева Гортензия

Аустерлиц и его ликующее солнце. Ватерлоо — небо, исхлёстанное дождём. И вот, наконец, — туман, окутавший сегодня город, зловещий предвестник трагедии. У подножия бесконечной скучной серой стены, окружающей ресторан «Шартрез», что расположен между Обсерваторией и решёткой Люксембургского сада, в луже крови тело человека. Париж, четверг, 7 декабря 1815 года, девять часов двадцать минут.

На погибшем простой синий редингот, скромный жилет, белый шейный платок, короткие панталоны и чёрные шёлковые чулки. В нескольких метрах валяется отлетевшая при падении широкополая шляпа. Сомнений нет: человек был расстрелян и опрокинут залпом.

Около трупа, преклонив колени, молится аббат. Несколько человек суетятся вокруг тела, спеша смочить свои платки в крови, растёкшейся по земле, или подобрать покрасневшие от крови камни. Какая-то женщина зло шепчет:

— Одним покойником больше, в их полку прибыло.

Окружающие заставляют её замолчать. Несколько зевак подходят к группе, окружившей расстрелянного.

— Думаете, это казнь?

— Здесь, где так много прохожих и проезжающих?

— Нет, они расстреливают на Гренельском поле!

Ещё слишком рано, чтобы скопилось много зевак, но всё же группка зрителей собирается.

Русский генерал в мундире, увешанном наградами, не скрывая своего удовлетворения, геройски выпячивает грудь, а англичанин, несмотря на пикеты пехотинцев и кавалеристов, без колебаний решается оскорбить погибшего: он заставляет лошадь перешагнуть через его тело. Эти постыдные действия как будто подчёркивают необратимость судьбы. Глаза покойника открыты. Кажется, игнорируя ночь, он направляется к новому свету, где чары уступают место молитвам и легенде, отрицающей смерть. Когда его расстреливали, этот человек категорически отказался от повязки. Он привык смотреть в глаза опасностям пострашнее этой! Одиннадцать из двенадцати пуль попали в цель: в правую руку, в шею, три — в голову и шесть — в грудь. Залп не дал ему закончить последнюю фразу: «Французы, я протестую против этого суда… моя честь…» Одновременно с этими словами тяжёлые свинцовые пули сделали свое страшное дело.